Именно поэтому мне нравится рисовать карандашом. Это как терапия. Мои мысли уносятся к юбилейному вечеру завтра в музее. В моём животе начинают порхать бабочки. Поскольку будет годовщина, там представят все новые коллекции, выставленные только в этот вечер, хотя, возможно, у них уже есть и новые экспонаты, которых я не видела. Я не была там целую вечность. Мне всегда нравится находиться там в своём собственном мирке. Завтра я пойду туда впервые с кем-то ещё не из школы. Я всегда воспринимаю искусство как личную награду для самой себя. Интересно, увлечён ли Кэл искусством. Мне кажется, что он не слишком в восторге от такого события, как в принципе и большинство людей. Его заслуга в том, что он предложил свидание исходя из моих интересов, не говоря уже о том, что у него билеты, которые среднестатистический человек вряд ли достанет.
Я откладываю свой альбом и направляюсь к комоду, достаю платье, которое планирую завтра надевать. Это платье Энджелы, она была добра и одолжила его, поскольку, наверное, впервые мне понадобилось нечто подобное для такого события. Я снова восхищаюсь им, как и туфлями на 12-сантиметровых каблуках, которые пожертвовала мне Хилари. Они убьют мои ноги, но идеально подходят, и это того стоит.
Любой художник в Чикаго готов умереть, чтобы попасть туда, а мне выпал случай одеться нарядно куда-то ещё, кроме работы. О, и Кэл не так уж плох в качестве привилегии.
Я смеюсь с самой себя и вешаю платье обратно в шкаф. Кэл. Я действительно не знаю, что и думать о нём. Думаю, что поняла, кто он ещё в первый раз, когда встретила его, и парень был обходительным бизнесменом или каким-то богатым плейбоем. Но я не могу так сильно ошибаться. Он ни тот, ни другой, но, даже если я и могу сказать, кем он точно не является, я все ещё не знаю, кто он на самом деле. Я знаю о нём меньше, чем когда мы впервые встретились, и это меня интригует, и пугает. Кэл пригласил меня на вечер, потому что предположил, как сильно я хочу пойти, и теперь я знаю, остаётся ещё, по крайней мере, одна глава моей автобиографии, а здесь я едва держу в руках фрагмент его свидетельства о рождении.
Единственное, что я действительно знаю о нём: он загадочный, искренний и невероятно сексуальный. Я всё ещё не могу поверить, как я хочу так много после того поцелуя. Обычно, я никогда не позволяю парню даже приближаться к моим губам, выкручиваясь старым добрым поцелуем в щеку или неловким объятием. Позволить парню просунуть свой язык в мой рот – это что-то вроде кощунства для «Кодекса Лорен Брукс», но я уже нарушила несколько правил с Кэлом. К этому времени, я бы уже знала его возраст, чем он зарабатывает на жизнь, как много у него братьев и сестёр, и кем был его первый домашний питомец, но так случилось, что я не спросила у него ничего. Ну, его улыбка и глаза отвлекают меня. Они заманивают и заставляют остаться...