Елин обошел свой танк и оценивающе осмотрел ходовую часть Т-64БВ с левой стороны. Ему оставалось только невесело присвистнуть. Рядом с ним спрыгнул с машины на землю Рамонь, который немедленно охарактеризовал увиденное парой простых, но емких слов. Посмотреть было на что. Один 100-мм снаряд угодил в лоб танка слева, практически в стык нижней и лобовой бронеплит. Сквозной пробоины не было, зато снаряд начисто снес левую фару вместе с ограждением и несколько жестяных коробок ДЗ, а погнутый отвал для саомоокапывания от этого попадания откинулся вниз и теперь упирался нижним краем в горку земли, которую он успел нагрести по ходу движения танка вперед. На броне хорошо просматривалась приличная вмятина, примерно на половину толщины брони, с неровно отколотыми, блестящими тусклым металлом краями. А вот вторая 100-мм болванка ушла чуть левее и действительно наделала делов. Передний грязевой щиток с левой стороны танка приподняло, отогнуло назад и причудливо вспучило, перебитая гусеница, словно грязная и толстая лента, растянулась на несколько метров позади Т-64БВ, а левый ленивец был начисто сорван с балансира и валялся довольно далеко, метрах в четырех от танка.
– Н-да, – задумчиво констатировал наконец слезший с брони Шостак, отбросив подальше окурок. – Две «сотки» практически в одно и то же место… Специально так фиг попадешь… Не хило… Тут серьезный ремонт нужен… Командир, машину надо эвакуировать…
– Сам вижу, – ответил Елин, настроение у которого было не самым лучшим, потому что вызывать БРЭМ или тягач (которые сейчас находились черт знает где), цеплять и тащить подбитый танк в тыл (то есть в место постоянной дислокации в Тирасполь, до которого не факт что доберешься, поскольку, как ни крути, а вражеская авиация над тобой летает) и чинить его там представлялось ему той еще головной болью. Именно поэтому он сразу и не доложил Сосне (то есть комбригу) о повреждениях.
Прервав горестные размышления, за спинами танкистов знакомо заревело и залязгало, а через пару минут на сельской улице за кормой подбитого Т-64БВ в синем мареве сожженного соляра возникла пятнистая БМП-1, с брони которой спрыгнул очень довольный лейтенант Коробков, имевший вид прямо-таки счастливого именинника.
– Чего растопырились, бойцы, а ну бегом на позицию! – крикнул он своим, все еще торчавшим у танка пехотинцам, указуя рукой в сторону западной окраины села, прямо как Ленин на памятнике. Пехотинцев словно ветром сдуло.
– А здорово вы их! – приветствовал Коробков Елина, подходя к танкистам, и тут же спросил: – Что, всерьез покоцало?