Что станется после этого четкого признания и после бессмертных речей Цицерона, Антонинов и Эпиктета - что станется, говорю я, с декламациями, без конца твердимыми и сегодня столькими невежественными педантами? На что сгодятся эти вечные попреки в грубом политеизме и ребяческом идолопоклонстве, если не для того, чтобы убедить нас, что люди, настаивающие на этом, не имеют ни малейшего понятия о разумной античности? Ведь они просто спутали фантазии Гомера с учением мудрецов.
Надобно ли приводить более сильные и выразительные свидетельства? Вы найдете их в письме Максима из Мадоры к святому Августину. Оба они были философами и ораторами, по крайней мере они этим похвалялись; они вели между собой откровенную переписку и были друзьями настолько, насколько ими могут быть человек, приверженный к древней религии, и тот, кто исповедует новую.
Прочтите письмо Максима из Мадоры и ответ епископа Гиппонского[25].
ПИСЬМО МАКСИМА ИЗ МАДОРЫ
"Однако кто настолько ограничен и туп, чтобы сомневаться, что существует верховный Бог, не имеющий начала, который, не породив ничего, подобного себе, является тем не менее общим отцом всего?
Могущество именно такого Бога мы чтим под различными именами во всех частях света. Так, почитая раздельным образом, через различные культы то, что является как бы отдельными его членами, мы чтим его целокупно... Пусть они сохранят для вас этих подчиненных богов, под чьими именами и в чьем лице все мы, сколько нас есть на Земле смертных людей, поклоняемся общему отцу богов и людей, действительно, при помощи многоразличных обрядов, но эти боги во всем их многообразии между собой согласуются и тяготеют к одной и той же цели!"
И кто же был автором такого письма? Нумидиец, человек из Алжира.
ОТВЕТ АВГУСТИНА
"На вашей городской площади стоят две статуи Марса, одна - обнаженная, другая - во всеоружии, а рядом - фигура человека, держащего в трех пальцах, вытянутых в направлении статуи Марса, узду, накинутую на это злополучное для всего города божество... По поводу того, что вы пишите мне, а именно что подобные боги являются как бы членами единственно истинного Бога, я хочу предупредить вас со всей откровенностью, что вы позволяете мне принять все меры предосторожности, дабы не впасть в подобные святотатственные шутки: тот единственный Бог, о котором вы говорите, несомненно, признан всем светом, и в отношении него невежды бывают согласны с людьми учеными, как об этом писали некоторые из древних. Но скажете ли вы, что тот, чья мощь -чтобы не сказать "жестокость" - подавляется фигурой мертвого человека, является членом этого Бога? Мне было бы нетрудно сбить вас с вашей позиции в этом вопросе, ибо вы отлично видите, что можно возразить на сказанное здесь вами; однако я воздержусь от этого из опасения, как бы вы не сказали, что я пускаю против вас в ход не столько оружие истины, сколько риторики".