Мне кажется, что в "Энциклопедическом словаре" не опровергается с достаточной силой мнение иезуита Ришома относительно атеистов и идолопоклонников, поддерживавшееся некогда святым Фомой, святым Григорием Назианским, святым Киприаном и Тертуллианом. Это мнение Арнобий развил со всей страстностью, заявив язычникам: "Не краснеете ли вы, когда ставите нам в упрек наше презрение к вашим богам? И разве не лучше вовсе не верить в бога, чем приписывать ему бесславные поступки?". Подобное мнение было высказано задолго до того Плутархом, заявившим, что он скорее предпочтет, чтобы говорили, будто вообще не существует Плутарха, нежели чтобы говорили: "Есть Плутарх - непостоянный, гневливый и мстительный"; наконец, это мнение было подкреплено всевозможными усилиями диалектики Бейля.
Вот основа этого спора, представленная в достаточно ярком свете иезуитом Ришомом и ставшая еще менее состоятельной из-за того способа, каким Бейль хотел ее укрепить.
"У двери дома стоят два портье. Их спрашивают: "Можно видеть вашего господина?" - "Его нет дома", - отвечает один. "Он там, - говорит второй, но он занят изготовлением фальшивой монеты, заключением лживых контрактов, производством кинжалов и ядов, чтобы погубить тех, кто не выполнил его замыслов". Атеист напоминает первого из этих портье, язычник -- второго. Ясно, что язычник оскорбляет божество более тяжким образом, чем атеист"".
С разрешения отца Ришома, а также Бейля -- суть вопроса заключена совсем не в этом. Чтобы первый портье походил на атеиста, ему вовсе не нужно говорить: "Моего господина нет дома", ему надо сказать: "У меня нет господина; тот, кого вы считаете моим господином, не существует; собрат глупец, раз он вам говорит, что месье занят составлением ядов и заточкой кинжалов ради убийства тех, кто выполнял его волю". Подобного существа в мире не существует.
Итак, Ришом рассуждал очень скверно, а Бейль в своих несколько расплывчатых рассуждениях забылся настолько, что оказал Ришому честь довольно неудачно его прокомментировать.
Плутарх, по-видимому, изъясняется значительно лучше, предпочитая людей, уверяющих, будто не существует Плутарха, тем, кто утверждает что Плутарх человек нелюдимый. Что за дело ему, действительно, если станут говорить, будто его не существует? Однако для него очень важно, чтобы не оскорбляли его репутацию. Но не так обстоит дело с верховным бытием.
Плутарх пока не задевает истинного вопроса, подлежащего рассмотрению. Речь не идет здесь о том, кто более оскорбляет верховное Существо - тот, кто его отрицает, или тот, кто искажает его обличье: ведь лишь путем откровения можно узнать, оскорблен ли Бог пустыми прениями о нем людей.