Он беспокойно курил, мысленно возвращаясь к последнему бою. Что, собственно говоря, случилось такого, в чем нужно было бы разбираться? В часть прибыл летчик Чэн... Так ведь новые летчики прибывают по нескольку раз в неделю. Одни уезжают, другие приезжают... Неужели все дело в том, что он, Фу, знал его раньше? Ну, знал, ну, помнит!.. Отлично помнит, с каким суровым видом заглядывал в полетный журнал учлета Фу инструктор Чэн.
Может быть, Фу просто выдумал эту предвзятость Чэна в отношении к нему?.. Нет, не выдумал, - Фу не может забыть дня, когда Чэн с пренебрежением бросил ему "Из летчика, который в бою жмется к товарищам, не выйдет истребитель". И, словно бы в сторону, про себя, но так, что Фу не мог не слышать, прибавил: "Воздушный бой не терпит трусов". Сколько лет прошло с тех пор?..
Фу отбросил окурок и откинул цыновку у входа в пещеру. Ночь пахнула в лицо душным ароматом трав. Фу глубоко вдохнул не дающий прохлады воздух, с досадою опустил полог и, одетый, повалился на постель.
Он не слышал, как принесшая ужин сестра, нерешительно потоптавшись возле него, ушла; не слышал шагов Чэна и как летчик, дважды спросив: "Разрешите войти?" - и не получив ответа, отодвинул полог.
Чэн стоял в нерешительности.
Он пришел сюда, не найдя Фу в его пещере, пришел с намерением сказать ему все, что сказал бы, вероятно; на его месте всякий другой провинившийся летчик. Со дня на день - завтра, а может быть, даже на рассвете, - должны разыграться решающие события на их участке фронта. Чтобы наравне с остальными принять участие в боях, Чэн должен переговорить с командиром. Но было очевидно, что больной спит. Отложить разговор или разбудить Фу? А может быть... может быть, сославшись на болезнь Фу, говорить с которым Чэну не легко, пойти к Лао Кэ?
Размышляя таким образом, Чэн стоял под отодвинутой цыновкой и смотрел на лицо Фу, при свете луны казавшееся шафранно-желтым.
Разбуженный этим светом, Фу сел на койке. Он смешно сморщил нос, и от этого движения Чэну захотелось по-дружески сесть рядом с ним и просто, ничего не скрывая, рассказать свои переживания, повиниться в своих ошибках и прежде всего в той, которую он, будучи инструктором, много лет назад совершил в отношении своего ученика. Хотелось сказать, что ничего он против Фу не имеет, признает его правоту и готов подчиниться его опыту и авторитету, работать с ним рука об руку и помогать ему. В перерывах между боями он будет работать с молодежью, обучать ее летать на чудесном легкокрылом "Яке" и никому не станет вбивать в голову свои непригодные для здешних мест теории. Только пусть не отнимают у него права драться!..