– Прости, Хавьер. Похоже, Джейн сумела нам обоим усложнить жизнь.
– Мне не впервой, – нахмурил брови граф. – Послушай, Киркпатрик, не беспокойся насчет Шерингбрука. Его скоро лишат членства в клубе. Он опять погряз в долгах, и на этот раз глубже, чем когда-либо.
– Если верить слухам, он всегда умел выкрутиться.
– Не в этот раз. Если опять же верить слухам. У его матери недавно были похищены фамильные драгоценности. Пусть он сам и не мог провернуть ограбление…
– Что? – перебил его Эдмунд, совершенно пораженный. Ему не послышалось? – Ты говоришь про знаменитые жемчуга леди Шерингбрук?
В нескольких фразах Хавьер описал случившееся, упомянув и про алиби Шерингбрука.
– Как никто и не сомневался, он в это время был за карточным столом, но все-таки мог быть как-то связан с произошедшим: говорят, он связался с какими-то подозрительными личностями, чтобы оплатить свои долги.
Эдмунд почувствовал злость. Десять тысяч фунтов уже потрачены? Хавьер копил их для Джейн годы, а Шерингбрук спустил на свои долги за несколько недель.
– Кстати о сплетнях, – продолжил Хавьер. – Мне неприятно это говорить, но Шерингбрук прав. Весть, что Джейн покинула твой дом, распространится очень быстро. Ей нет надобности оставаться у нас, когда твой особняк от нашего отделяют всего пара улиц. Конечно, будь Луиза в положении, ее присутствие еще как-то можно было бы объяснить, но я не готов подвергать жену такому риску: и ее, и моя мать умерли после родов.
Эдмунд про себя произнес благодарственную молитву за крепкое здоровье матери Джейн.
– Меня не волнует, что будут говорить обо мне: многие и так считают, что я не от мира сего за то, что люблю поэзию, следую этикету и делаю комплименты дамам.
– В этом нет ничего плохого. – Хавьер с трудом сдержал улыбку.
– Я знаю, но окружающих это забавляет: чудак, что с него взять, – вот и супруга покинула.
Граф посерьезнел:
– А это уже не смешно – скорее предосудительно.
– Очень надеюсь, что Джейн не станет объектом насмешек: она весьма… почтенная дама.
– Джейн? Дама, да еще почтенная? – Хавьер не смог сохранить серьезность и расхохотался.
– Ну… да. – Эдмунд нахмурился. – Конечно, по-своему. Она желает только правды, без утайки и без секретов. Хочет всегда поступать так, как считает правильным, без уступок и компромиссов.
– Может, ты и прав. По-своему. – Хавьер задумчиво посмотрел на друга. – Я приложу все усилия, чтобы она вернулась к тебе.
– Не стоит даже пытаться: она не вернется, если только сама того не пожелает.
Он никогда не закроет перед ней дверь, но захочет ли она войти? Киркпатрик не обладал чем-то таким, что могло бы ее привлечь, заставить биться чаще ее сердце.