– М-да… – Неожиданно у него пересохло в горле, и, прежде чем продолжить, он опять откашлялся. – Лорд-канцлер не особенно заботился о краткости. Дьявольски длинный выдался денек. Но парламент не будет заседать в выходные, так что у меня будет время отдохнуть.
Она молча смотрела на него.
– Ты победила, Джейн, но все же я спрошу: зачем ты здесь? Ты… вернулась?
– Ненадолго. Я подумала, что тебе надо поднять настроение перед праздниками. Как, неплохо получилось? – обвела она широким жестом комнату.
– Значит, ты пришла, чтобы украсить наши картины остролистом.
– Твои картины, – поправила Джейн. – Я не должна была приходить.
Она хотела было выскользнуть из комнаты, но тут в дверь постучал слуга. Эдмунд взял блюдо с хлебом и длинную вилку для тостов, придвинул к камину стул и сел, ломая голову, как быть с гостьей, которая вовсе не должна быть таковой. Наверное, следует соблюдать осторожность, чтобы не спугнуть.
Проткнув вилкой кусок хлеба, Эдмунд подержал его над огнем, а когда тот почти поджарился, спросил:
– Хочешь ли тост, Джейн?
Не поворачивая головы, он почувствовал, как она подошла ближе.
– Я не собиралась надолго оставаться.
– Ну что ж, не смею задерживать. Рад, что мы все же увиделись.
– Да, – сказала она после долгого молчания.
Вынув вилку из пламени, Эдмунд внимательно осмотрел тост.
– С одной стороны еще бледноват, да? Не позвонишь, чтобы принесли чаю?
Он едва удержался от улыбки, услышав, как Джейн вздохнула, прежде чем дернуть звонок. Передав распоряжение слуге, она повернулась к Эдмунду:
– Ваше приказание исполнено.
– Может, все-таки тост? – спросил он мягко. – Я, когда голодный, становлюсь раздражительным.
– Ты невыносим! Ладно, давай. – Она схватила идеально подрумянившийся кусок хлеба и уселась на стул рядом.
Пока Джейн хрустела тостом, Эдмунд начал обжаривать следующий кусок. Нельзя забывать, что это лишь временное перемирие. Какой-то странный импульс заставил ее вернуться, чтобы украсить комнату перед Рождеством, а потом снова убежать. Аромат теплого хлеба, чуть сладковатый, и запах Джейн отчего-то причинили боль в непривычном месте – в сердце.
– Очень вкусно, – хрипло заметила Джейн.
– Спасибо. А ты великолепно украсила комнату.
Она хмыкнула.
– Понимаю, это глупо. Но у меня был сегодня ужасный день. Похоже, весь Лондон знает, что я ушла, и разразился настоящий скандал.
– Но ты же этого и хотела, так что могу тебя поздравить.
Джейн пожала плечами.
– Нет, это… хм, не особенно приятно. Вот мне и захотелось прийти сюда и украсить дом к Рождеству.
– О, конечно, надо вогнать нож поглубже.