– Да, это и моя самая любимая, – решил он поддержать перемену темы.
Джейн посмотрела на блюда, расставленные на буфете.
– Вот оно что: ты, оказывается, чревоугодник.
Эдмунд рассмеялся:
– Нет, дело не в еде, а в… атмосфере.
Атмосфера? Пожалуй, да, точнее не скажешь.
Благодаря высоким окнам, обращенным на восток, по утрам в малой столовой было светло даже ненастной осенней и зимней порой.
Спускаясь сюда, Эдмунд совершал своего рода ритуал встречи нового дня и прощания с очередной бесконечно длинной ночью.
Когда-то здесь висели семейные портреты, но однажды его посетила счастливая мысль заменить их на цветочные натюрморты. Получилось настолько удачно, что Киркпатрик решил не ограничиваться малой столовой. Вскоре все до единого портреты покинули жилую часть дома и отправились на чердак, уступив место изображениям букетов, собак, охотничьих сцен – чего угодно, только не родственников.
– Жаль, что тебе так нравится эта комната, – прервал его раздумья голос Джейн. – Мне хотелось бы оформить ее в египетском стиле. Представь: темный лак, синий потолок и много-много золота.
Очевидно, от ужаса у него исказилось лицо, потому что Джейн воскликнула, закатив глаза:
– Боже, Киркпатрик, на голодный желудок у тебя совсем плохо с чувством юмора. Срочно подкрепись, иначе превратишься в законченного старого зануду.
«Старый зануда». Хорошая характеристика: по-дружески так, шутливо. Может, все и правда как-нибудь обойдется, наладится.
Эдмунд подошел к буфету и заглянул под серебряные крышки. Из-за болей в желудке он избегал тяжелой пищи и обычно съедал на завтрак один-два тоста. Слуги, конечно, изучили привычки хозяина, но ничего не знали о вкусах хозяйки, поэтому сегодня утром подали говядину, яйца, ветчину, кексы, чай, кофе и горячий шоколад.
– Ты позволишь за тобой поухаживать? – спросил Эдмунд.
– Не стоит, я прекрасно справлюсь сама.
Эдмунд положил себе всего понемногу, чтобы Джейн могла свободно выбрать что пожелает. Она взяла яйцо и ломтик ветчины и села за небольшой прямоугольный стол, рассчитанный человек на восемь – на семейство с кучей ребятишек.
Боль с изуверской силой вонзила острые зубы во внутренности, и ему пришлось опуститься на стул, отодвинув тарелку, и, чтобы как-то отвлечься, Эдмунд сказал:
– Прекрасно выглядишь! Этот цвет тебе очень идет.
Джейн молниеносно нырнула под стол.
– Неужели? Какой именно цвет?
Он опешил. Вот уж отвлекся так отвлекся.
– Э-э-э… Джейн? Джейн!
– Вот интересно, удосужился ли ты на меня хотя бы взглянуть, прежде чем сообщить, что я прекрасно выгляжу, – раздалось из-под стола.