Эдмунд чуть было не захлебнулся от возмущения.
– Разумеется, я сказал, что, не будучи знаком с тобой лично, не осмелюсь заявиться на свадьбу без приглашения. – С издевательским выражением лица Тернер положил руку на сердце. – Чем дольше я отказывался, тем настойчивее она меня приглашала. Ах, миссис Тиндалл, эта добросердечная дуреха! Понимаю, почему ты женился на ее дочери.
– Не смейте, – прошипел Эдмунд, – говорить в таком тоне о моей супруге и ее семье.
– Почему же? Ты ведь говоришь о моей семье.
– Они были моей семьей, – произнес Эдмунд, но быстро поправился: – И до сих пор моя семья, не ваша, во всяком случае, по-настоящему.
– Что ты называешь настоящим? – Тернер пригубил портвейн и поставил бокал на каминную полку. – Кровные узы? Здесь мы в равных правах. Жизнь под одной крышей? Ты и этим не можешь похвастаться: ведь сам признался, что не был дома двадцать лет.
Эдмунд не мог не отметить абсолютное спокойствие Тернера. Как негодяй осмелился претендовать теперь на семью, которую разрушил своими же руками, приложив к тому немало усилий? Если бы теперь они не находились в одном помещении с десятком других джентльменов, Эдмунд непременно вызвал бы его на честный поединок. Однако руки у него связаны: даже голос повысить он не смел. От его поведения зависела не только его собственная репутация, но и доброе имя жены и родственников. Киркпатрик снова почувствовал себя опутанным липкой паутиной лжи, которой был накрепко привязан к Тернеру. Им оставалось одно из двух: либо стоять на краю пропасти вместе, поддерживая друг друга, либо падать вниз. Из глубины бездны его уже манил зов сирен, хоть и предвещавший позор бесславия, зато вместе с ним и долгожданное освобождение, но Эдмунд не поддавался. Ему удалось отступить от края. Низким голосом, сдавленным от злости, он прошипел:
– Настоящей семьей я считаю тех, за кого несу ответственность. Согласно данному определению, у вас никогда не было семьи.
– И чья в том вина?
Эдмунд парировал, не колеблясь ни секунды:
– Ваша. Вам нужно было проявить благородство и оставить мою мать в покое еще до их с отцом свадьбы. Вам следовало остаться в Ирландии и принять тот факт, что в Англии вас никто не ждет.
Тернер достал новую сигару и резкими движениями принялся ее кромсать, пока не искрошил полностью, затем выбросил в огонь.
– Мы с твоей матерью любили друг друга. Брак по расчету не может соперничать с настоящим чувством.
– Может и должен. Как только прозвучали свадебные клятвы, вашим долгом было оставить ее. И любовь не имеет к этому никакого отношения.