– Не знаю, что и думать сейчас, – сказал Хавьер Оуэну. – Она могла мне горло перерезать.
– Что? – удивился Оуэн. – Кто?
– Грейс, – сказал Хавьер. – Нет, не Грейс. Элиза. Она взяла частицу Эдема.
Оуэн ухмыльнулся, потому что знал, что Вариус был бы очень доволен этим.
– По-твоему, это смешно? – воскликнул Хавьер.
– Нет, – ответил Оуэн. – Это не так.
– Чего тогда улыбаешься?
– Ничего… Мой предок…
– Что твой предок?
– Ладно тебе, чувак, – сказал Оуэн. – Ты в меня нож метнул. Ты на самом деле будешь беситься из-за этого?
Хавьер нахмурился, но ничего больше не сказал.
– Теперь давайте вас вытащим, – сказал Монро. – Если вы готовы.
– Я готов, – сказал Оуэн.
– Я тоже, – отозвался Хавьер.
Коридор памяти стерся, на его место пришло темное поле визора. Оуэн стянул шлем, щурясь от света в складском убежище Монро. Он сел, чувствуя себя оцепеневшим, как после долгого сна, и взглянул на Хавьера, который уже выбирался из своего кресла. Шон, Наталия и Грейс, кажется, все еще были в «Анимусе». Монро сидел за компьютером посередине, глядя в несколько мониторов, которые, судя по всему, транслировали изображения и информацию из симуляции. Хавьер подошел к нему, чтобы посмотреть на экраны.
– Что они делают? – поинтересовался он.
– Двигаются к парому, – ответил Монро.
– Где Дэвид? – спросил Оуэн.
Монро поднял глаза и кивнул в сторону еще одного островка света в другом углу комнаты, где в круг стояли диваны.
– Вон там.
Оуэн повернулся и увидел Дэвида, который сполз по дивану довольно низко, согнув шею. Оуэн оставил Хавьера с Монро, подошел к Дэвиду и сел рядом. Дэвид смотрел в одну точку перед собой, вдоль собственной груди, на которой лежали его очки. Его лицо не выражало никаких эмоций. Однако глаза у него были красные, как будто он плакал.
– Это было жестко, – сказал Оуэн. Дэвид не ответил.
– Мне очень жаль, парень. Мне бы хотелось, чтобы этого никогда не случалось.
Дэвид все еще ничего не отвечал. Он даже не осознавал, что Оуэн был рядом, и спустя несколько минут неловкого молчания Оуэн уже был готов встать и пойти к остальным.
– Но это случилось, – Дэвид надел очки. – Именно это и случилось.
– Я знаю. Мне жаль. Было больно?
– Конечно, больно, – сказал Дэвид, оттолкнувшись плечами от дивана и вытолкнув самого себя, чтобы выпрямиться. – А ты как думал?
– Извини, чувак, – Оуэн поднял руки. – Просто спросил.
Дэвид посмотрел на установку «Анимуса».
– Но это была еще не худшая часть.
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, когда они меня били и пинали, я вроде как чувствовал это. Но единственное, о чем я думал, это о моей дочери. Так странно это говорить. Моя дочь. Я не знал, где она, пострадала ли она или еще что-то. И я знал, что я умру, и не мог больше ничего сделать, чтобы ей помочь… Это было хуже всего.