– В самом деле?
– Да, был.
– И вы сражались? В войне с конфедератами?
Но затем она взмахнула руками.
– Простите, вам, наверное, не хочется говорить об этом.
– Нет, все в порядке, – сказал он. – Хотя, по правде говоря, я нечасто об этом рассказываю. Я воевал. И я бы до сих пор был там, если бы меня не подстрелили…
Она ахнула.
– В вас стреляли?
– Да, – он похлопал себя по брюкам прямо над сморщенной воронкой шрама на бедре. – Но пуля не задела кость, поэтому мне удалось сохранить ногу. Многим, многим не так повезло. И, боюсь, еще многим не повезет.
– Вы это о призыве?
Он кивнул.
– Он поверг город в беспорядок.
Но дело было не только в этом. Обе стороны – Союз и повстанцы – цеплялись за любой успех, не важно, насколько малый, как за знак того, что победа уже близка. Однако Томми опасался, что этот конфликт затянется на годы. Даже несмотря на победу под Геттисбергом, Ли и армия южан не смогут остаться в Виргинии надолго.
– Я сейчас живу в Лондоне, – сказала мисс Патти. – Так лучше для моей карьеры, поскольку я часто гастролирую в Европе. Но это отдаляет меня от всех событий, которые происходят здесь.
– Вам нравится гастролировать? – спросил он, радуясь, что тема разговора сменилась.
– Иногда да, – сказала она. – Но бывает одиноко. Я окружена людьми большую часть времени, и, тем не менее, я одинока. Ну не смешно ли?
– Мне не смешно.
Она испытующе взглянула на него, так что он снова почувствовал этот неловкий жар на щеках.
– Да, вам не смешно, – сказала она. – Думаю, вы понимаете то, что понимают немногие.
Они дошли до парка у Мэдисон-сквер, здесь и был ее отель – пятиэтажный, окруженный модными магазинами, которые были уже закрыты на ночь. Томми сделал несколько шагов вперед, но вдруг понял, что мисс Патти остановилась на тротуаре. Он обернулся.
– Что-то не так, мисс?
– Не прогуляетесь со мной в парке? – спросила она, а затем рассмеялась, как ему показалось, самоуверенно. – Я понимаю, что звучит абсурдно в такой час. Но я прямо проснулась от волнения. И мне нравится ваша компания.
Томми сглотнул. Технически, он был не при исполнении, и если кто-то сочтет ее просьбу неуместной, ему все равно. Каким-то образом она сумела успокоить его разум, и он почувствовал, что его мысли могут без последствий коснуться того, чего он обычно запрещал им касаться.
– Мне тоже нравится ваша компания, мисс, – сказал Томми.
– Зовите меня Аделина, – сказала она. – Так вы прогуляетесь со мной?
– Сочту за честь, мисс Аделина.
Течение этой симуляции уже увлекло Шона в места, которые волновали и захватывали его, и он с удовольствием позволял ему нести себя дальше. Ему нравилось быть Томми Грейлингом – ходячим, высоким, ввязывающимся в драку. Тем не менее, он все больше осознавал, что его воспоминание движется в романтическом направлении, и понимал, что по ту сторону воспоминания была Наталия. Его тянуло к ней, и он думал, что их опыт здесь, в «Анимусе», поможет ей взглянуть чуть дальше его инвалидного кресла, когда они покинут симуляцию. От этих мыслей стало сложнее расслабиться и поддаться течению воспоминания.