Комбинация из чувства стыда и возбуждающего азарта была ужасной и, в то же время, затягивала. В тот момент, когда рот Джереми добрался до ее киски, и Кэлси изогнулась и захныкала, Таккер уже понял, что открыл для себя новые острые ощущения, которых, к сожалению, никогда не испытывал. И он не мог сдаться сам. Но видеть и чувствовать, как Джереми скользит в ее заднице, и чувствовать ее ответную реакцию – от этого невозможно отказаться.
Твою мать.
Даже сейчас он дрожал от возбуждения. Конечно, он хотел бы ее только для себя. Заниматься с ней любовью – ни с чем не сравнимое наслаждение. Но наблюдать, как она тает, превращаясь в олицетворение женственности и желания между ними тремя – это самое возбуждающее ощущение из всех.
Таккер выругался.
— Знаю, что воскресная ночь была твоей мечтой, — признался он тихо дрожащим голосом.
— Тебе это так сильно ненавистно?
Соврать или сказать правду? Как он мог признаться, что с удовольствием наблюдал за прикосновениями к ней других мужчин? Но насколько унизительнее будет, если он обманет? Но прежде чем Таккер сумел распутать клубок своих мыслей, зазвонил ее мобильный. Она вытащила его из сумочки.
— Алло?
— Ты вернулась из Майами, детка?
Рис. Таккер узнал его голос, хотя телефон был прижат к уху Кэлси.
— Я здесь. Вошла пятнадцать минут назад.
— Я соскучился.
Она бросила на Таккера взволнованный взгляд.
— Я тоже скучала по тебе.
— Не возражаешь, если я составлю тебе компанию? Хочу услышать о твоей поездке. Я только что с работы и принял душ.
Член Таккера напрягся. Кэлси колебалась.
— Хм… — глядя в его сторону, она прикусила губу. — Здесь Таккер.
— Да? Он уже прикасался к тебе? — судя по голосу, Рис был так же возбужден подобной перспективой, как и Таккер.
Кэлси облизала губы. Ее дыхание участилось. Черт, ей тоже это нравилось.
Таккер стиснул челюсти. Ничто не могло помочь ему справиться с тем, чего он до боли, до отчаяния желал.
— Нет, он только что вошел, — ее голос стал низким и хриплым.
— Детка, ты хочешь, чтобы он прикоснулся к тебе? Ты возбуждена?
Ее соски затвердели под блузкой, щеки вспыхнули, ресницы задрожали. Таккеру трудно было даже вообразить, что он готов сделать с ней – да еще с помощью пожарного. От желания все внутри него натянулось струной. Боже, потом он пожалеет об этом…
Он скользнул рукой по ее упругой груди и, коснувшись сосков, вырвал телефон из руки Кэлси.
— В данный момент я трогаю ее соски, и они буквально горят в моей ладони. Тащи сюда свою задницу.
Таккер сбросил звонок и швырнул телефон на ближайший диван. А потом перевел свой пылающий взгляд на Кэлси. У нее отвисла челюсть.