— В опасные игры играешь, Гаст. — Недобро нахмурился страж. — Решил перейти дорогу Святой Церкви Всеединого…
— Не Святой Церкви, а тебе с дружками. — Ничуть не смущаясь, парировал охотник. — Давай уже пропусти меня, мне не терпится как следует промочить горло после долгой скачки.
Стражник еще некоторое время тяжело буравил охотника взглядом, но затем все же нехотя посторонился, освобождая дорогу. Гаст меж тем направил свою лошадь в центр города прямиком к мрачному серому собору, главному оплоту Святой Церкви в Орроу. Молчаливые стражи в серой форме со знаком Звезды Атона беззвучно посторонились словно заранее знали о прибытии охотника и его пленника.
Внутри цитадели двое дюжих воинов из числа внутренней охраны сноровисто подхватили связанного парня и потащили по серым извилистым коридорам. Спустившись вниз по узкой винтовой лестнице располагавшейся в одном из закутков собора, они оказались в мрачном сыром подземелье. Длинный полутемный коридор освещали лишь редкие тусклые факелы. Стражи остановились возле кованой решетки перегораживающей путь и сдали пленника тюремной охране. Те в свою очередь бесцеремонно протащили связанного парня вглубь подземелья словно куль с тряпьем и швырнули в одну из тесных вонючих камер в изобилии располагавшихся по бокам коридора, предварительно освободив от веревок, но нацепив взамен массивные ручные кандалы.
— Уголек…
Этот голос он узнал бы из тысячи. Даже сейчас в грязном измызганном рубище с разбитым заплывшим от многочисленных кровоподтеков лицом она была прекрасна.
— Зивира… — Хрипло выдохнул Уголь. Он умел говорить, но не слишком любил, поскольку его гортань обожженная огнем выдавала звук лишь отдаленно напоминающий человеческий голос. — Почему…
— Пресвитеры… — Голос гитанки звучал печально. — Они дознались кто я и решили сжечь на главной площади как ведьму. Они думают, это я наложила на тебя порчу и заставила убить мимов.
— Аро, он…
— Аро не шевельнет и пальцем чтобы спасти нас. — Покачала головой девушка. — Его самого терзает страх собственного происхождения. Он полукровка, его мать была гитанкой. Если об дознаются слуги Всеединого, ему конец.
— Ты ненавидишь меня…
— Нет, что ты. — Улыбнулась Зивира. — Рано или поздно это все равно бы случилось. К тому же смерть не кажется мне такой уж жуткой. Ведь если даже ад и существует, его обитатели вряд ли более жестоки чем атоновы слуги.
— Ты не сдашь его…
— Аро мерзкий человек. Лет семь назад он не помог даже своему родному брату. Не вызволил его из долговой тюрьмы хотя мог бы это сделать, и тот вскоре умер, не вынеся тягот неволи. Но я не желаю ему зла. Я просто хочу, чтобы все это поскорее закончилось… — Зивира опустилась на устланный прогнившей соломой пол своей клетки и словно бы впала в некую рассеянную апатию. Похоже, ее действительно перестало что либо волновать, и она была готова безропотно принять любую участь, кою уготовят ей слуги Всеединого.