Именно надежда блеснула в ее взгляде, а блеснув, не потухала. Он вспомнил этими несколькими часами еще недавнее счастье, но чувствовал, что простого выхода не будет. Какое-то сомнение, будто смеясь, насильно опускало шлагбаум на его пути. Постепенно он осознавал, что это! Никто не посмел ему сказать, кроме Державы, правду. Тогда он посмеялся над ним, теперь готов целовать ноги старику, но не мог, не умел согласиться с ним вот так вот сразу. А именно с этого, с самого признания, именно самому себе драгоценному и чуть ли не идеальному — нужно начать.
Язык не поворачивался произнести это слово даже про себя. Вместо этого эти несколько букв размешивались признанием своих талантов и заслуг перед кем угодно, только не перед семьей! Для этих двух людей он что-то мог сделать, лишь признавшись себе, что он алкоголик!
Так мало! Но так тяжело. Это ведь не только слова, это понимание целой проблемы, к которой придется подходить, отказавшись от того, что стало страстью, перебороть которую он не мог ни сейчас, не сам!
Не чувствуя в себе сил, ведь искушения будут постоянны к тому же рядом, Андрей начал искать виноватого, забивая свои страдания от беспомощности, как бы ссылками на безвыходность положения. Постоянно ударяясь об этот взгляд Мариам, он, словно падая на колени перед ней, убеждал себя и ее снова, и снова, что сможет справиться, пока не пришел к выводу — без нее он ничего ни только не сможет, но и ничего собой не представляет.
Только тогда он оценил ее последние слова, когда она просила его не меняться. Вот условие их счастья! Холодная дрожь пробила его от ощущения этой ответственности. Будут они счастливы или нет, а, скорее всего, будут они вместе или расстанутся, зависит только от него.
Он ощутил, как его совершенно нагого бросили на чашу весов, которая была уже заполнена всякими гадостями, на другой были жена и малыш, еще совсем маленький, беззащитный. Как когда-то в руках своих эти чаши держал тот самый главный бородатый террорист. Тогдашние ощущения вернулись мгновенно, но в тот день от него ничего не зависело. Даже можно сказать, что он жив именно благодаря усилиям жены! Но что он может сейчас? Глаза закрылись, быстро отяжелев, налились теплой приятной негой, с которой сон незаметно ввел его в свое царство…
«Он лежал, ворочаясь на большой постели, застеленной каким-то скользким бельем. Странные ощущения от прикосновения ткани к его телу вызывали беспокойство, но не отвращение. Уже полночи позади, а сна, как не было, так и нет! Он не болел, но вспотел, форточка настежь открыта, но дышать становилось все тяжелее. Одолевали, какие-то тревожащие мысли, но как только он собирался их изгнать или опровергнуть, все как одна растворялись, не оставляя даже пыли от своих следов.