Женщина достала откуда-то из складок платья небольшой сверток из белой ткани. Она продолжала тараторить и разворачивать сверток. В нем оказалась золотая монета. Она придвинула ее к Песту вместе с кульком.
– Ты, Пестушка, не хмурься, не надо! Злато на себе крови и обмана не имеет! – начала объяснять женщина. – Это наследная монета от деда сына моего. Синдина монета это, по завету умершего! Не побрезгуй…
Пест вздохнул и отодвинул от себя золотую монету, проговорив:
– Нет моего дела на золотую монету.
– Да как же нету? – женщина глянула на пальцы, которые валялись на столе, а потом на Песта. – Снова, поди, вырастут?
– Не вырастут, но моего дела тут было на серебрушку! – более настойчиво ответил Пест.
– Не гневайся, Пестушка, только где ж я серебрушку возьму? – женщина смутилась. – У меня только златая монета…
Женщина сначала растерянно замолчала, а потом принялась тараторить:
– А ты возьми золотую! Мы как на ноги встанем, так у тебя монету-то и выкупим! А коли не выкупим, так делом отработаем…
– Нельзя мне златую монету, – оборвал ее кудахтанье Пест.
– Как нельзя?
– Отца завет…
– Так надо слова его спросить! – попыталась вмешаться женщина.
– …последний тот завет был, – закончил Пест.
Женщина тут же притихла, словно мужик по столу кулаком стукнул. Пест же продолжил:
– Коли нет у тебя серебрушки, то делом отплатишь. Харчи варить умеешь?
– Умею! Я такие харчи варить умею, что к нам в горницу полсела ходоками были в обед! – Песту показалось, что при этих словах женщина приосанилась и расправила плечи, явно показывая, что готовить она умеет. – Я тебе таких харчей наварю, в жизни таких не едал!
– Мне-то что? – с ухмылкой ответил Пест. – Я молоком обойдусь да хлебом! Ты вот попробуй этого научить! Звать его Дакритом. Дворовый он…
Тут Пест указал на старичка, который скрипел от злости зубами, но никак не мог сделать хоть мало-мальски приличный лапоть. В очередной раз сплюнув, Дакрит кинул под лавку свою поделку и взялся за новый.
– Юродивый? – спросила женщина.
– Нет. Пришлый он, в городе всю жизнь работал. Нынче в род принят, но не мужиком, а дворовым. Ты не смотри, что он одет скупо. Он грамоте ученый и еще премудростям всяким.
Женщина еще раз осмотрела Дакрита и, вздохнув, кивнула.
– Вот и ладно! – улыбнулся Пест и добавил: – Ты, Митрофана, мальца на двор гони. Есть у меня слово для твоего уха, но не его.
Мать взглянула на парня и мотнула головой в сторону выхода. Синдин молча поднялся и вышел.
– Сын прямой? Не названый? В роду рыжий волос был у кого? – спросил Пест, глядя на закрывшуюся за парнем дверь.