Они, вероятно, думали, что попали в альтернативную реальность с инопланетянами или чем-то еще. Так что, конечно же, я поспешила объяснить действия моего отца:
– Пламя изменяет цвет, когда горят рождественские огни.
Мы научились этому крутому и малоизвестному факту у туриста пару лет назад. Что-то в гирлянде придавало потрясающие цвета огню. И с тех пор как папа узнал об этом, они с мамой объездили все гаражные распродажи и собирали разные старые гирлянды, чтобы брать их с собой.
– Круто, – сказал Логан. – Так ты играешь? – он указал на мою гитару.
– Ага.
– Так сыграй тогда, Грэйси, – попросил Сейдж.
Мое сердце затрепетало, как десятки мотыльков, толпящихся вокруг лампочки. Делая глубокий вдох, я взглянула на Элли, которая кивнула, чтобы я начинала. Я сыграла несколько походных песен, и все подпевали. Несколько раз мои глаза находили Сейджа и Лилу, сидящих вместе и разговаривающих. Она улыбнулась чему-то, что он сказал, и пальцами сжала его руку.
На ее месте должна была быть я. Моя уверенность пошатнулась. Чем больше я видела их вместе, тем больше понимала, что вернуть его будет не так просто. Не так, как я ожидала.
После нескольких веселых песен я решила сыграть медленную. На самом деле, это была первая песня, под которую мы с Сейджем танцевали. Это была наша песня. Я сыграла несколько первых аккордов и запела. Все замолчали, и только мой голос раздавался в ночи. В этот раз, когда я посмотрела на него, он посмотрел на меня в ответ. Мой взгляд удерживал его. Каждое слово о любви и вечности звучали в воздухе между нами... Тепло распространялось внутри меня, пока я пела для него. Знал ли Сейдж, что я выбрала эту песню, чтобы сказать, что чувствую к нему? Чтобы сказать все, что я не смогла сказать ему раньше?
Его взгляд смягчился, и он отпустил руку Лилы. Когда я закончила, все зааплодировали, а я передала гитару папе.
– Держи, теперь ты можешь поиграть немного. А у меня уже болят пальцы, – соврала я.
Все потому, что я не могла сконцентрироваться из-за Сейджа, смотрящего на меня.
Папа улыбнулся:
– Я надеюсь, вы готовы к песне про козюли.
Вот дерьмо. На секунду я подумала о том, чтобы забрать гитару назад.
– Серьезно, пап? – спросила я.
– Да. Не может быть семейной поездки без песни про козюли. Так что будьте терпеливы, я выбрал эту песню.
Мы застонали.
– Пап, я думаю, ты только что пересек черту отстойности. И теперь пути назад нет, – Бенджи закатил глаза.
Логан встал, подошел и плюхнулся на песок рядом со мной:
– Ты великолепно играешь. И, вау, от твоего голоса у меня мурашки.
Мои щеки стали горячими, и я резко заинтересовалась застежкой на своих сандалиях: