(12).
Женщины находят некоторое удовольствие в небольших насмешках; любят причинять иногда беспокойные минуты даже тем особам, кои наиболее им любезны. И это происходит от причуды, а не от дурного нрава. Поступай в таком случае благоразумно, с терпением, без шуму, а наипаче собственною виной не доводи маленькой размолвки до действительного разрыва: тоща она в другое время загладит причиненные тебе обиды сугубою лаской, вместе с чем нередко получает право на благосклонность и снисхождение к новым.
(13).
В подобных и во всех прочих небольших размолвках и спорах с женщинами должно уступать им и никогда не заставлять приметным образом краснеть, что тщеславие их редко прощает.
(14) .
Что мщение женщины неблагородной ужасно, жестоко, продолжительно и непримиримо, - о том говорено уже столь много, что я почти излишним считаю повторять это. И, действительно, едва можно поверить, сколь такие фурии изобретательны в изыскании способов терзать и преследовать честного человека, от которого почитают себя оскорбленными; как неизгладима их ненависть; к каким низким средствам они прибегают. Автор сам в молодости своей имел несчастье испытать это. Один неосторожный шаг, коим честолюбие и тщеславие одной женщины сочли себя оскорбленными ( а в чем состояло дело? В том, кто кому прежде наступил на ногу), был причиной, что впоследствии он везде, где только не искал защиты и счастья, встречал сопротивление и почти непреодолимые преграды; что тайные, всеми способами подкупленные клеветники распространяли о нем вздорные слухи, чтобы тем воспрепятствовать каждому шагу его, разрушить все предпринимаемое им к пользе своей и своей семьи. Ни самое осторожное, безупречное поведение, ни явное признание в неправоте своей - ничто ему не помогло. Гонения мстительной женщины продолжались дотоле, пока он, наконец, добровольно не отказался от всего. для чего требуется посторонняя помощь, и не вынужден был ограничиться семейным существованием, которого никто лишить его не мог. И это сделала женщина, во власти которой было составить счастье многих людей, и которая от природы одарена была редкими умственными и физическими качествами.
Впрочем, естественным кажется то, что слабые в мщении своем всегда более имеют жестокости, нежели сильные; может быть потому, что осознание собственной слабости усиливает чувство пережитого угнетения и желание хоть однажды показать свою силу.
(15) .
Философическое рассуждение Профессора Мейснера о вопросе "Состоит ли в нашей воле влюбляться или нет?" заставляет меня отчаиваться, могу ли я сказать что-либо новое о средствах сохранять свободу своего сердца в обращении с любви достойными женщинами. Хотя любовь - беда приятная, постигающая нас, когда мы меньше всего того ожидаем, против которой, следовательно, тогда только начинаем принимать меры, когда уже поздно; но так как: она нередко влечет за собой величайшие горести, расстройство тишины и спокойствия; безнадежная любовь есть одно из лютейших бедствий; внешние обстоятельства полагают иногда непреодолимые преграды и самым благородным, самым нежным склонностям, - то, без сомнения, заслуживает труда - особенно для того, кто от природы получил пылкие чувства и живое воображение, - приучиться к некоторому владычеству разума над ощущениями и чувственностью, а если находим себя слишком для того слабыми, избегать случая. Весьма велико замешательство для сердца чувствительного быть любимым и видеть себя в невозможности отвечать любовью. Ужасно мучение любить и быть отверженным; отчаянное положение того, кто за беспредельную любовь и привязанность награждается обманом и вероломством. Кто знает против этого несомненные средства - тот нашел философский камень. Признаюсь в своей слабости - я не знаю иного средства, кроме того, чтобы уйти ранее, нежели таковую любовь найдешь.