(48) .
Одна из важнейших добродетелей в общежитии, но которая ежедневно становится все реже, - есть молчаливость. Ныне люди бывают столь бессовестны в обещаниях, уверениях и даже клятвах, что самые важнейшие тайны, вверяемые им под условием строжайшего молчания, разглашают повсюду бесстыднейшим образом. Многие, впрочем не злонамеренные, но весьма легкомысленные люди, никак не могут обуздать своей болтливости. Они забывают, что их именно просили о чем-либо молчать, и из одной только предосудительной неосторожности разглашают самые важнейшие тайны своих друзей в публичных местах, или, считая каждого, кто только малейшее обнаруживает к ним участие, верным другом, вверяют то, что не им, собственно, принадлежит, таким же легкомысленным людям, каковы они сами. Не менее безрассудно поступают такие люди и с собственными тайнами, предположениями и приключениями и тем самым нередко разрушают временное свое счастье и не достигают желаемой цели.
Не нужно доказывать, сколь вредно вообще такое неосторожное разглашение тайн собственных и чужих. - Впрочем, есть множество других предметов, которые хотя, собственно, не суть тайны, однако по внушению рассудка надлежит и в оных хранить молчание. Много бывает еще и таких, разглашение коих хотя ни для кого не может быть полезно и занимательно, однако может быть в состоянии произвести для иных вредные последствия. По сему советую всегда хранить благоразумную молчаливость, которая, однако же, как важнейшая в общежитии добродетель, не должна перерождаться в смешную скрытность. Впрочем, по справедливости заметить должно, что в Государстве Деспотическом люди вообще молчаливее, нежели в том, где царствует свобода. - Там недоверчивость и страх заставляют каждого молчать и быть скрытным, а здесь всякий следует стремлению своего сердца, изъясняется свободно. Если одну и ту же тайну нужно вверить многим людям, то и в таком случае должно требовать от них неограниченного молчания, дабы каждый из них думал, что он один только ею обладает, следовательно, он один обязан хранить ее свято и ненарушимо.
Иные люди имеют весьма дурную привычку объясняться неопределенно и ничего не обещать в то время, когда просишь их молчать о каком-либо открываемом им деле. В таком случае, полагаясь на их молчаливость, по своему чистосердечию мы рассказываем им все подробно. Сему поступку следовать не должно. Человек искренний объясняется без всякой скрытности и не прежде выслушивает нас, как уже объяснившись наперед, может ли он умолчать о вверяемой ему тайне или нет.