О Боже! Да! Именно так!… Если бы я была больным, развращенным, мстителем-зачинщиком, помешанным на насилии и актах бессмысленного возмездия.
Что, черт возьми, было не так с этими людьми?
— Хм. Не совсем. Хотя, это отличное предложение. Кстати, ты бог чего?
— Смерти и войны.
Это все объясняет.
Я натянуто улыбнулась.
— У меня создается впечатление, что ваша политика заключается в том, чтобы уничтожить любых жрецов, с которыми вы контактируете, но они единственные, кто знает, что не так с Киничем.
— Ах, понимаю. Ты хочешь, чтобы мы взяли пленных для допроса.
— Да, — ответила я.
— Это очень сложно, мы должны убить их быстро или отправить в нокаут, прежде чем они смогут просеяться. Обычно мы выбираем убийство.
— Просеяться? — спросила я. Как мука?
— Телепорт. Хотя они путешествуют только на короткие расстояния, их трудно удержать.
Ой. Ну, это объясняло, как Мааскаб, напавший на меня в моей квартире, все чаще появлялся на улице.
Тогда я вспомнила, как Виктор появился из ниоткуда.
— Довольно странно, что у монахов те же самые способности, что и вампиров.
— Сначала мы также подумали. Но затем обнаружили, что они присоединились к Обскурос, мы предполагаем, что они учились друг у друга.
Меня озарила идея.
— Можем ли мы каким-то образом использовать этот черный нефрит? Я слышала, что у него есть какие-то магические силы, чтобы суметь захватить власть.
Он почесал подбородок.
— Возможно. Я посоветуюсь со своими командирами и рассмотрю это. — Гай поглядывал в сторону комнаты Кинича над моей головой. — Эмма! Чего ты ждешь, женщина? Пришло время для вечерних занятий любовью!
Класс.
Эмма выскочила из комнаты Кинича и немного пошатнулась, когда она проходила мимо и скрылась в одной из комнат для гостей.
Ну, по крайней мере, я была не единственной, у кого были необычное отношения с божеством, с акцентом на слово «женщина».
Я обернула свой любимый синий шарф вокруг шеи Кинича и поцеловала в ледяной лоб, желая, чтобы он знал, что я сделаю все возможное, чтобы помочь ему. Меня убивало видеть такого великолепного мужчину, сведенного к безжизненной оболочке, такого бледного, такого уязвимого. Вот почему я приняла безумное решение пойти на миссию; я не могла больше сидеть с ним наедине, надеясь, что его разбудит чудо. Я не могла вынести еще один день, думая, что эти мерзкие кретины делают с моей матерью. И в итоге, Эмма была права: мне нужно было подняться и бороться за то, что я любила. Я только молилась, чтобы не было слишком поздно.
Я гнала от себя мрачные мысли, пытаясь сохранять оптимистический настрой, потому что если с её прекрасной, нежной головки свалился хоть один волосок, я вцеплюсь им в горло ржавыми кусачками и воткну раскаленную кочергу ему в зад, так чтобы они наделали в… ладно, трусы они не носили. На них были мерзкие плавки, сделанные из кожи человека. Психи.