Черт, черт, черт. Что произошло? Надо выйти и спросить его в лицо о произошедшем. Вот только не с твоим дыханием Змей-Горыныча. Ты можешь лицо у мужика спалить.
Да и Бог с лицом, пока тело будет функционировать.
Пен!
Я быстро отыскала в шкафчике ополаскиватель для рта. Прополоскав рот, я посмотрела на себя в зеркало и увидела странный кулон, свисающий на моей шее, с большим, блестящим, черным камнем. Ник надел его мне?
Чёрт, почему я не помню произошедшее?
Пенелопа, не будь ребенком, просто спроси у него.
Да, именно это я и сделаю.
Я опять посмотрела в зеркало.
— О, нет, — зашипела я на себя. На голове ассиметричный улей. Несколько раз причесав пальцами волосы, я ничего не изменила.
Мне следовало спокойно выйти из ванной, отправиться домой, а при следующей встрече выглядеть просто сногсшибательно, чтобы стереть все воспоминания о своем, как после электрошока, виде. Пенелопа, о чем ты? Ты и впрямь считаешь, что Ник захочет еще раз встретиться? Ты для него на одну ночь.
Господи, во что я себя втянула?
Три раза глубоко вдохнув, я открыла дверь, и при, виде все еще растянувшегося на кровати, Ника с улыбкой удовлетворенного мужчины на лице, мое сердце ёкнуло. Кинич чертовски потрясающий, практически светился. Блин, так нечестно!
— Все в порядке? — спросил он?
Я скромно улыбнулась.
— Да, мне нужно было уложить последствия торнадо. — Я указала на голову.
— Ты безумно сексуально выглядишь. — Он похлопал по кровати рядом. — Иди сюда.
В его глазах сверкали огоньки озорства, и хотя я не слишком хорошо знала Кинича, понимала, что означали эти огоньки: еще раз!
Я вскинула руки в защитном жесте.
— Эй, думаю, нам стоит поговорить.
Он немного выпятил нижнюю губу, а мерцающие глаза, казалось, пылали на фоне бронзового цвета лица. Проклятье, Кинич — самый неотразимый мужчина на планете.
И он меня хотел. Ого!
Я медленно опустилась на кровать.
— Прошу, не принимай это на свой счет, но… что произошло вчера?
Он выгнул бровь.
— Ты не помнишь?
Я покачала головой и примирительно улыбнулась.
— Уверена, все было… потрясающе. Лучший секс, от которого загибались пальчики на ногах, но… я ничего не помню.
Его улыбка померкла.
— Господи Боже. И я.
* * *
Я слышала, как Ник в гостиной произносит слово на букву «Б» на пятидесяти различных языках, а затем:
— Я ее убью!
И это привлекло мое внимание, надеюсь, он ни меня подразумевал.
Ник — голый — встал в дверном проеме, держа верх тормашками пустую бутылку шампанского.
Я отчаянно желала узнать, что же случилось, потому что, если уж посмотреть правде в лицо, ситуация серьезная. Но, тем не менее, меня просто ошеломил столь накаченный пресс Ника.