Равновесие.
Значит, что для каждого Пиеля вселенная создаст противовес — что-то опасное и злое. И в последнее время, зло очень активно. Мааскабы оттачивали навыки, расширяя сферы действий. Если им дать власть хотя бы на секунду, они отправят вселенную в шторм саморазрушения.
Не в мою чертову смену. Даже ради… нее.
Нет. Он не станет отрицать, что хотел Пенелопу или то, что хотел понять, что вызвало эту непреодолимую тягу к смертной. Но до завершения войны еще далеко, и он это понимал.
Смертные есть смертные. Боги сами по себе. Таков естественный порядок.
«Но, тем не менее, ты не можешь отрицать желаемого… необходимого, лишь еще раз… или в первый раз вкусить ее».
Он уложил Пенелопу на толстый, кремового цвета ковер рядом с кроватью и начал снимать с нее ботинки. Теплые и неуклюжие на меховой подкладке. Он практически ожидал, что на ней будут шерстяные носки, но стянув ботинки, он увидел, что на ней не было вообще носок. А ее маленькие, босые пальчики окоченели.
Он положил обе руки на ее ножку и направил в каждую клетку тепло. Циркуляция крови быстро восстановилась.
Кинич продолжил растирать ее пальчики, замечая, что на ногтях лак розового оттенка.
Хммм. Какое же тогда у нее нижнее белье? Такого же цвета?
Он посмотрел на безмятежное выражение лица Пенелопы. Она выглядела потрясающе, темные волосы веером рассыпались по полу, а ее розовые губы в форме сердца… он никогда не сможет забыть вкус и их шелковистость. Кинич задумался, каково было бы почувствовать их прикосновение к его пульсирующему, напряженному…
— Ник! Что, по-твоему, ты делаешь с этой девушкой? И что случилось с твоей одеждой?
Позади него стояла Хелена, уперев один кулак в бедро. Ее золотистые волосы были собраны в высокий хвост, а в голубых глазах появились черные полосы.
Она была зла.
А учитывая, что она жена самого могущественного и пугающего бывшего вампира за все время существования — Никколо ДиКонти — она та еще штучка. Слава Богам, что Никколо и Хелена его хорошие друзья.
Кинич встал и посмотрел на свой приз, на Пенелопу.
— Моя одежда мирно лежит в номере в отеле. Что касается ее, я собирался ее искупать. Потом, может, растереть ароматическими маслами.
— О нет. Я не дам тебе воспользоваться бессознательной девочкой. Не в моем доме, — выдавила она.
Кинич заворчал:
— Она уже далеко не девочка, и я собирался вести себя, как джентльмен.
Ну, в каком-то роде
Хелена погрозила ему пальцем.
— Угу. Если она не написала заявление, что ты являешься ее законным представителем и личным банщиком, ты к ней не прикоснешься. Что вообще произошло? Она ранена? Лучше бы нет.