— По-моему, — она ткнула пальцем ему в грудь — мы прошли теорию «плавильного котла». Посмотри, насколько Гай продвинулся, с тех пор как мы познакомились. Он стал более цивилизованным…
— Эмма! — прокричал Гай из другой комнаты. — Тащи сюда свою горячую попку, женщина! Мы еще не закончили наш вечер любви.
Эмма улыбнулась Киничу, а затем шепнула:
— За исключением кровати, в которой он ведет себя так, как мне нравится. — Она вздохнула. — Боги, как же я люблю это божество.
Кинич вежливо улыбнулся. Но, правда в том, что ему было очень неловко с Эммой и Гаем, когда те находились рядом. Возможно, потому что он потратил несколько тысячелетий, убеждая себя, что боги не созданы для любви и отношений.
Он смирился с унылым, сомнительным понятием о вечном одиночестве — в романтическом смысле. Да. У него была роль и человечество, за которым нужно присматривать. Казалось бы, этого должно хватить, потому что любой другой выбор был неестественным.
Эмма указала в сторону гостиной.
— Позволь мне сказать ему, что ты здесь. Возможно, я смогу расположить его, и он будет вести себя хорошо.
— Очень признателен, Эмма.
Она подмигнула.
— Все что угодно для тебя, Солнечный мальчик.
И в этот момент, зазвонил мобильник.
— Да.
— Это я… Андрус. Твой человек, она убежала.
Сукин…
— Ты должен был смотреть за ней!
— Хей, я кормил… точил свой меч. Не моя вина.
— Не твоя вина? — закричал Кинич.
— Я был нужен Матти, чтобы сменить ее подг… ухххх, шины. Верно. Шины на ее трехколесном велосипеде.
— Кончай с этим, Андрус. Мы все прекрасно знаем, что ты нянька.
— Я смертельный убийца! — твердо произнес Андрус.
— Продолжай повторять это себе, особенно тогда, когда мой кулак впечатается в твою челюсть, сразу после того, как я найду Пенелопу. — Он сбросил звонок, как только дал обещание Андрусу, что тот заплатит.
Он быстро набрал номер Пенелопы. На его удивление, она ответила на второй звонок, но вместо того, чтобы раскрыть свое местоположение, она проигнорировала его предупреждения, разглагольствовала о какой-то чертовой штуке и затем повесила трубку.
Боги, ну что за упрямая женщина!
Он собирался уходить, когда Гай появился перед ним с хмурым взглядом и в шелковых красных боксерах с белыми сердечками.
— Ни слова, Кинич. Их подарила Эмма, — сказал он. — Начинай говорить. У тебя две минуты! Две! Но не потому что, мне насрать на тебя, а потому что Эмма обещала сделать все эти вещи своим язычком, если я буду хорошо себя вести.
Языком? Так же как делала Пенелопа в его сне?
Он вдруг почувствовал, как жар растекается под его толстой белой водолазкой и шерстяными брюками.