Отличненько.
— В любом случае, — продолжил Ник, — генерал Николло ДиКонти, который несет прямую, ежедневную ответственность за армию, останется в лагере с лидерами учбена, помогающими с обучением и приготовлениями к Первой мировой войне — войне, которая решит судьбу человечества. С таким количеством хорошо закаленных в бою воинов Мааскаб, маловероятно, нападут на нас здесь.
— Маловероятно? — Я начала садиться. Куда я собралась, кто знает? Но идея бегства звучала очень потрясающе.
Он нежно потянул меня вниз.
— Тебе необходимо отдохнуть. — Ник смахнул мои волосы со лба. — Пожалуйста. Я буду присматривать за тобой. Обещаю, ничего не случится.
Хотя я и могу постоять за себя, но это чувствовалось как-то странно приятным, иметь свое настоящее, живое божество, который желает защитить тебя. Неожиданно у меня закружилась голова.
— Почему ты улыбаешься? — спросил он.
Я вздохнула и закрыла глаза.
— Да так.
Когда головокружение прошло, я открыла глаза и посмотрела на восхитительного Ника, который с закрытыми глазами сидел на другом краю дивана. Его большие руки были на моих, лежащих на его коленях, ногах.
Теперь, когда я могла ясно мыслить, и видела правду; я любила этого мужчину — божество, да все равно как — больше всего. Мне нравилось быть рядом с ним. Мне нравилось, что мои волосы и одежда пропитаны его вкусным, экзотическим ароматом. Я любила, как он заставлял мою кожу и другие неприличные части тела покалывать от адреналина.
И неважно, что я ничего не знала о его прошлом, мире или — нервно сглатываю — видах. И неважно, что время на исходе и мой мир рушится. Мое сердце точно знало, что хотело. Оно поняло в тот самый момент, когда я и Кинич встретились.
Но как он относится ко мне?
Размышляя над вопросом, я изучала его изящное мужественное лицо и наблюдала, как широкая грудь поднималась и опускалась в унисон с его спокойным/ ровным дыханием.
Спроси его.
«Я не могу».
«С каких это пор мы стали стеснительными? Ты же вся изведешься, если не узнаешь. Спроси его!»
«Тьфу. Ладно».
— Ник?
Он резко открыл глаза.
— О, прости, — сказала я. — Я тебе разбудила?
— Нет. Я просто задумался, — ответил он.
«Интересно о чем», задумалась я.
Он провел руками по золотистым волосам, а затем поднял руки над головой. На нем все еще была льняная рубашка, которая была застегнута только на пуговицу чуть выше пупка.
Другой любой мужчина с открытой грудью выглядел бы, как «игрок», но только не Кинич.
— Тебе лучше? — спросил он и погладил мои ноги, отчего во мне проснулись теплые чувства.
— Думаю, да. — Я села и притянула ноги к себе, мне нужно сосредоточиться. — Могу ли я спросить, почему ты мне помогаешь?