— Рада за вас, — грубо. Нахмурилась вдруг.
Но не отступаю:
— Прости, что лезу, — от смущения едва не шепотом. — Просто… счастлива была повидать.
— Взаимно, — откровенно жеманно, лживо. Разворот — и подалась та на выход. — Пошли, — кивнула подруге. Спешно подчинилась девушка.
— Погоди! — отчаянно я. Следом.
— Что еще? — раздраженно. Замерла, вновь взор вперила в меня.
— Как там они? Как там… — не смогла договорить.
— Нормально, — все так же грубо. — К выпускному готовится. А че ты ей сама не позвонишь? Спросила бы лично…
— Да я… — замялась, пристыжено опустила взгляд.
Жгучие мгновения выжидания, и неожиданно:
— Понятно. Бывает, — разворот и на выход.
— А Федя? — горестно ей вслед, смертником.
Обомлела Рогожина.
Взор на меня через плечо:
— Да что ему? — гневно. — Посадят. Так ему и надо, идиота кусок.
— В смысле? — окоченело в момент сердце мое. Застыла вокруг жизнь.
— А ты че, не знаешь? — в мгновение расписала ее уста странная, довольная, больная улыбка. Разворот, лицом к лицу: — Попался… на своих темных делишках. С осени — в СИЗО. Суды запоем. Десятка светит, хотя… по-моему, ему и это не поможет. Не дойдет до барана.
— За что? — агоническим шепотом.
— Разбой.
— А Инна?..
— А че она? — гоготом. — Она умная девочка. Сразу бросила его. Ибо нефиг там ловить.
Потемнело в моих глазах.
Ничего уже не видела, не слышала. Не поняла, даже как оказалась одна. Как звонки прозвенели.
Даже как в кабинете на автомате оказалась — тоже не поняла. Слезы нескончаемыми потоками.
И строчки не написала.
Даже толком с доски шапку списать не смогла.
С этой жуткой новостью… казалось, я… умерла.
* * *
Молча встала и ушла.
Донесли. До папы все донесли.
Единственное мое оправдание, которое всем твердила запоем: мне стало плохо. Очень плохо. Невыносимо.
А потому… встала и ушла.
— Молча?! — бешеным ревом. — Никому ничего не сказав?! Ты в своем уме?! А если бы… ты где-нибудь в обморок грохнулась? Под машину попала? Что это за безответственность? Я тебя просто не узнаю! Ванесса! — немного помолчав, прожевывая ругательства, эмоции. Отец. — А ну взгляни на меня!
Подчиняюсь.
Но за пеленой слез уже вновь ничего не вижу.
— Чего ревешь?! — гневно, хотя более сдержано. — Тебе до сих пор плохо? Что стряслось? Поехали к врачу, — попытка схватить меня за плечо — увиливаю.
Лихорадочно качаю отрицательно головой:
— Дело не в этом… — виновато опустила очи.
— Тогда что?!
— Папа… — отчаянно. Стерла живо влагу с лица. Пристально в глаза. Робким шепотом: — Спаси его…
— Кого? — оторопел, немного подавшись назад.
— Спаси… молю!
— Да кого?! — взбешенно, вытаращив очи.