Не знаю, что как, но… Хорошо, что выходные уже на носу — смогу вновь к ним прийти. Хотя… Федю, а куда Федю тогда?
Черт! Ладно, как-то да будет! Лучше о работе буду думать, а то точно сойду с ума.
* * *
И вот оно. Буквально уже хотела дверь закрывать к себе, да идти за сыном, как затилинькал телефон. Рогожин.
— Да, Федь?
— Уехала.
— Кто? Куда?
— Ника. К этому… своему. Отыскала его, и к нему уехала. Там и осталась.
Обмерла я, пришпиленная к месту. Не сразу и нашла силы на звук, на слова:
— А… ну… ну, она хоть рада? Всё нормально у нее?
— Судя по голосу (отзвонилась)… да.
— Федь, — торопливо (нервически я сглотнула слюну, ежась от страха: а вдруг реально неправа). — Всё будет хорошо. Они сами разберутся. Не маленькие ведь. Короче, Федь, — сама себя перебиваю. — Всё будет хорошо. Если он не такой, если он плохой, если он ей не подходит, рано или поздно — сама всё поймет и уйдет. Она же не дура. И гордость у нее есть. Не даст себя унижать и мучить.
— Я уже ничего не знаю.
— Это Ника — и со всем справится. Федь, Ника! А не кто-то иной. Справится. И будет счастлива. Все мы будем счастливы, главное думать, что делаем. И чтоб другие… палки в колеса не ставили.
— Надеюсь, — тихо, несмело. — Ну что… завтра по вас приеду? С утра там… или к обеду, когда проснетесь?
— А сегодня? — сжалось от волнения мое сердце.
— Ну так… собраться же там надо. Или что? Да и потом, — замялся, — может, всё-таки одумается.
— Да что там нам собирать? Пару тряпок? — невольно перебила, но тотчас осеклась: резко заткнулась.
— Вернется вдруг, — продолжил. — Опять тут… истерика, сопли будут. Не знаю. А так до завтра, а там уже более-менее уже видно будет.
— Ну да, конечно. Ты прав. Как считаешь, так и сделаем, — сгорая от стыда (из-за своей необдуманности, и что лезу со своими чувствами, невольно игнорируя их ситуацию), лихорадочно протарахтела.
Колкая, полная неловкости тишина пролегла между нами.
Не знаю ни что сказать, ни что сделать.
— Чего молчишь? — вдруг отозвался Федя. — Обиделась, что ли?
— Да нет, конечно! — и снова излишне спешно. — Всё нормально. Я всё понимаю. Ты прав. Мы подождем.
И вновь режущее безмолвие.
И не прощается, главное. А самой инициировать — нет сил… от него оторваться.
— Два часа вам хватит? — громом.
— А… д-да, — заикнулась я от взрыва счастья. — К-конечно. Хватит! Что нам там собирать?!
— Ну хорошо, — уже как-то более просветленно, с нотками радости в голосе. — Сейчас машину найду — и приеду. Ну… только… это… Если придёт… то она останется.
— Ну да, конечно! — всплеском удивления. — Я буду ей безумно рада!