— Что?
Да вместо моих слов раздался тихий плач ответом, временами перебиваясь жалобным:
— Мама! Мама!
Шумный вздох, комкая в себе невольные ругательства. Нет, не на ребенка. На себя — что в голове отнюдь не материнские сейчас мысли.
Отстраниться, мигом надеть на себя белье, футболку — завторил мне и Федька.
Открыть дверь — схватить на руки малыша.
— Зай, что случилось? Чего не спишь?
— Мне стласно! Там бабай!
— Да нет там никакого бабая, — горестно, с нотками раздражения. — Пойдем, посмотрим, — но едва я на порог с Федей Младшим, как в момент отозвался и Старший:
— Да куда ты? Тут укладывай. Че уж мучиться? И его мучить.
— А… ам, — замялась я (сколько жили вместе с Серебровым — никогда тот не разрешал, чтоб ребенок находился ночью вместе со взрослыми: причем не только в кровати, но и в комнате. Это я могла пойти в детскую, но уж никак не наоборот. Даже просто «приспать» — и тоже беспрекословное табу). — Ну, если ты не против, — пожала растеряно плечами.
— А чего я буду против? — удивленно. — Диван большой. Это не то, что там… у вас, полуторка.
* * *
— Федь, — несмело позвала я, видя, что ребенок окончательно уснул.
— А? Что? — дернулся, приподнялся в постели. Испуганный, заспанный взор на меня.
— Может, в ванную?
— Зачем? — нахмурился.
— Ну… Федя спит… — многозначительно повела я, смущенно пряча взгляд.
— А, — живо спохватился с дивана. — Да, конечно. Если такое… щедрое предложение, — тихо рассмеялся.
— Дурак ты, — обиженно. Но ведусь. Вторю ему.
И снова дверь на замок.
Едва я только за порог, да не успела и воду открыть, как тотчас уже у меня за спиной оказался Рогожин, не дал даже лицом к нему обернуться.
Мигом ухватил за бедра — и подал на себя — покорилась.
Уперлась руками в стену, невольно периодами скользя. Но секунды — и уже всё поплыло заодно: мысли отступили, давая свободу… ощущениям. Удовольствию. Уцепилась я за раковину — и отдалась. Отдалась на суд своему Истязателю.
* * *
И снова в спальню, нашу комнату. С двух сторон от сыночка — и, счастливые, перекрестив ноги (чтоб хоть так друг друга ощущать), уснули.
* * *
Доброе. Действительно, впервые за сколько лет… утро для всех нас оказалось добрым. Позавтракали и, по щедрому предложению Рогожина, пустились бродить вместе по городу, а затем и вовсе в парк — кататься на аттракционах и есть сладкую вату.
Позвонили Нике (едва ли не по моему требованию). Уверила та, что все хорошо. Что оба живы и здоровы. И если что случится, то клятвенно обещает, если не самой приехать, то позвонить.
И пусть Федор полностью всё еще не успокоился, но уже явно дело пошло на поправку. Пропала настороженность. Волей или неволей, а все же смог отвлечься и перестроиться на нашу с малышом волну: и уже оба Федьки стояли в очередь на «Машинки», пока я в киоске выбирала мороженое.