— Ну? — вперил в меня испуганный взор, едва на часах стрелки стали в заветную позу.
Но мгновения моего молчания — и тотчас кинулся вбок, к столу, тормошить (видимо) другие упаковки на наличие инструкции.
— Да что «ну»? — гаркаю, осекая его. А по щекам уже побежали слезы… — Пачку свою… можешь уже выбрасывать.
* * *
Еще немного волн страха, переживаний, паники… и прошло. Не без действенного напора моего горячо любимого Рогожина. Долго, усердно и планомерно поцелуями, ласками и шальными приливами эндорфинов… будущий папашка нам с малышом втолковал, что мы любимы, желанны, и кроме нас троих (вместе с Федькой Младшим) нет ничего важнее в его жизни…
* * *
— Я хочу развод, — вперила я взор в Сереброва, что добродушно согласился принять меня у себя в офисе.
— В смысле? — едко хмыкнул, скользнув, измерив всю меня взглядом с головы до ног. Прошелся по кабинету. Замер у книжных шкафов, облокотившись на одну из полок. Вальяжно-надменная поза.
— В прямом, — серьезно, смело, дерзко я. Подошла немного ближе, но все еще на расстоянии учтивости и страха. — Не надо мне ни твоих извинений, ни денег. Ничего. И Федьке алиментов не надо. Просто — развод.
И снова странный смех.
— А чего это я должен тебе его давать? — ядовитое. — Ты в ЗАГСе… что? Не в себе была? — оскалился в колком сарказме. Выровнялся, вытянулся во весь рост. — Невменяема? Или из-под прицела подпись ставила? Или лунатик? Ты — моя жена, — гневом. — У нас общий сын. Мы — семья, — убийственным набатом. — И я не намерен ее разрушать, — уверенно закачал головой.
А я стою, только идиотически, часто моргаю, не веря своим ушам. Глазам. Разуму. Этот человек совсем неадекватный? Или честь, гордость настолько задеты, что готов идти по головам? Причем доставляя неудобства и себе самому?
— Семья, говоришь? — выпадом я. — Ты сейчас шутишь, да? — сплевываю яд. — Какая семья? Ты ее уничтожил! Причем с самого начала. Тогда, когда насиловал меня! С дерьмом мешал: физически и морально. Когда выгнал нас с сыном! На улицу. В холод.
— Какой холод? Весна на дворе была.
— Весна? — округлила я очи, вперив в него пронзительный взгляд. Едко хмыкнула. Закивала головой, подтверждая себе в сотый раз, что это даже не человек передо мной, не животное. А кусок… кого-то, чего-то. — Весна. Да, весна. И ты мне сейчас о каких-то ценностях говоришь? Об обещаниях напоминаешь? А ты, о всем этом вспоминал, когда ревность вместо своей горячо любимой «семьи» выбирал? Вспоминал?
— А ты чего стрелки переводишь?! — возмущенно рявкнул. — Это не я бабу чужую в наш дом привел! Это ты — зека своего притащила! Еще, небось, и в нашу постель! Это этот же, да? Первый тебя продырявил. О котором ты всё мне вещала в брачную ночь. Это он тебя… р*ком к звездам поставил? — желчный смех.