— Она не выпадала из твоего кармана, — сказал он ей. — Я забрал её из твоего кармана, пока ты спала.
— Подождите, Вы… украли её у меня? — нахмурившись, произнесла она
— Я не краду, — сказал он, раздраженный тем, что она обвиняет его в подобной вещи. — Я принял это как дань за вход в мое логово.
Севррн почуял едкий запах её страха. Он понял, что до последнего момента девушка его не узнавала. Но ее страх быстро утих, и, когда это произошло, она аккуратно сложила руки на коленях.
— Я не входила в Ваше логово, — сказала она ему. — Меня схватили и притащили сюда против моей воли в качестве дани.
«Интересно».
Это был не первый раз, когда он оставлял в живых человеческую жертву. В целом он считал их крайне неудобными подношениями. В начале он ел их, но даже на пухлых хорошего мяса было мало, и он терпеть не мог, когда их кости застревали в зубах.
Попробовав на вкус трех человек, он сдался и начал игнорировать их. Обычно существа пытались сбежать, и это его вполне устраивало, если они не пытались скрыться с его золотом. Фактически, он предпочитал, когда люди уходили без конфликтов, иначе они неизбежно умирали. Однажды Севррну пришлось перерыть всю пещеру в поисках источника отвратительного запаха. И в итоге обнаружил под грудой безделушек разлагающиеся человеческие останки.
Этот человек отличался от тех, кого приводили до неё. Впервые столкнувшись с ним, вместо того, чтобы рыдать или просить о пощаде, Маджа с ним поговорила. То, что она рассказывала, было на самом деле довольно интригующим. Казалось, она обладала обширными знаниями о его сокровищах, что делало ее первой полезной человеческой данью, которую он получал до сих пор.
— Понятно, — сказал он задумчиво. — Ну, хорошо, раз ты принадлежишь мне, следовательно, твои вещи — тоже мои. Теперь, когда этот вопрос улажен, скажи мне, каково предназначение этой «ложки»?
В его логове было ровно четыреста семьдесят две золотые ложечки, но он никогда прежде не думал, для какой цели они могут служить.
— С её помощью принимают пищу, — сказала она нетерпеливо. — Но мне она нужна не по этой причине. Это все, что у меня осталось от отца.
Заинтригованный Севррн поднес ложку ближе, чтобы внимательно ее рассмотреть. Она оказалась из чистого золота, и он не мог понять какой именно частью человеческого тела она могла бы быть.
— Не в том смысле, что переплавили в золото, — сказала она, будто читая его мысли. — Ложка принадлежала ему. Он был оценщиком. У него было много красивых вещей, пока дворяне не забрали все это.
— Оценщик? — он не был знаком с этим словом.