развивает скорее не вальтер-скоттовские традиции, а следует принципам, выработанным русским историческим романом еще в 30-е годы XIX в. В частности, он использует прием «шифровки» текста, введенный
Загоскиным и
Пушкиным.
Этот прием, по словам А. М. Пескова, заключался в том, что автор конкретные сведения о тех или иных событиях давал непосредственно в диалогах персонажей.
«Предполагалось, что эти немногие факты должны наслаиваться на те знания об эпохе, которыми располагал читатель. Собственно исторические справки вообще занимают немного места в романе… Более же конкретные исторические сведения вводятся попутно, по мере развертывания действия, а также в разговорах персонажей. Этого требовали условия жанра, представляющие историю „в лицах“ и „домашним образом“.»
[152, 291]
Беседу ведут герои произведения, оперируя своими собственными знаниями и сведениями об эпохе и текущем моменте. Искушенный читатель, таким образом, как бы вовлекается в ход событий, являясь соучастником диалога. Создается особая, доверительная атмосфера.
Правда, Свержину не всегда удается выдержать повествование в этой тональности. Романист отчетливо представляет, что далеко не каждый из читателей его книг сведущ в тонкостях европейской истории XII в. Поэтому в диалогах героев встречаются довольно обширные пересказы исторических источников, рассчитанные, в первую очередь, на читателя. Поскольку уже сам уровень подготовки темпонавтов к той или иной операции предполагает отличное знание ими реалий той эпохи, в которой им предстоит действовать. Таков, например, диалог между Вальдаром Камдилом и Сергеем Лисовским в «Ищущем битву», где дана характеристика Оттона Лейтонбурга и его политики.
Чаще же всего для воссоздания местного колорита Свержин использует введение вещной терминологии, прибегая при этом к приему, также идущему от традиций русского исторического романа XIX в. Это авторские примечания к собственному тексту.
«В комментариях к тексту, — справедливо указывает А. М. Песков, — помимо объяснения малоупотребительных, иноязычных и т. п. слов, автор пояснял свой замысел, давал этнографические, исторические, географические, литературные справки. Примечания в это время служили своеобразным „переводом“ с языка художественного на „нехудожественный“ язык ежедневного быта.»
[152, 306]
Большинство примечаний, как правило, приводилось по ходу повествования, под строкой. В некоторых случаях автор мог давать отдельные комментарии в конце текста. Свержин использует преимущественно подстрочные примечания. Например: «Только сгусток запекшейся крови да маленький след указывали на место смертельного удара флоренса