Записки для моих потомков – 2 (Борисова) - страница 42
– Забыл сказать! Ты на саранку похожа! У тебя такие же веснушки! – И убежал снова.
Перед сном я достала волшебное зеркало, которое мы нашли в заброшенном доме на пустыре. Как в серебристой воде, в глубине зеркала появилось отражение моего лица. Оно было какое-то незнакомое. Я внимательно в него всмотрелась и вдруг увидела блестящие, странного цвета глаза. Необыкновенные – серовато-жёлто-зелёные. В их глубине на серый скалистый берег катили зелёные волны и вдаль уходили долгие жёлтые пески… Новая Валентинка качнула в волшебном зеркале головой и улыбнулась. Она была… красивая. Как саранка.
Сегодня был длинный день. Смешной, весёлый, грустный. Я познакомилась с мальчиком Кириллом. Его я раньше не знала, а как будто была знакома сто лет. А такого Олега, как сегодня, я прежде не знала. Я сидела на кровати, и мне хотелось петь. Если б не ночь, я бы запела долго и протяжно, как, наверное, поют погонщики верблюдов. Просто так, без причины. В душе у меня было щекотно и странно. В ней, как яичница на сковородке, плавилось цветочное, яркое, сгущённое солнце.
Дети радуги
За городом, наверное, уже всё цветёт. Берёзки распустили свои клейкие листья, а ёлки и сосны стояли такие нарядные, будто их только что облили свежей зелёной краской. Мы так соскучились по лесу, что решили одни, без взрослых, выбраться за город на дачу к Олегу и встретиться с июнем. Часа за три вполне можно успеть туда и обратно.
В автобусе было много людей. Мы с Олегом стояли, не держась за поручни, зажатые толпой. Когда автобус останавливался, людей захватывал нечаянный прилив и отлив. Тогда все толкались и кричали друг на друга. Крик был как мячик, он летел от одного к другому – недобрый мячик в какой-то злой игре. Вдруг что-то зашумело, откашлялось, и по автобусу пронеслись совсем другие звуки, лёгкие, как бабочки, – звуки музыки. Сквозь них послышался мужской голос. Он говорил смешно и немножко не по-русски:
– Дарагой гаспада! Мушшин и жэншшин! Пасматри в акно: такой прэкрасный дэн, такой добрый солнцэ, такой хароший лэта наступил! А вы – ругаться! Нэ нада! Вы будэтэ всэ шшасливый, эта я вам гаварю, ваш шафор!
Все замолчали, как выключенные. Злой мячик выпрыгнул в окошко, и стало тихо: слушали музыку.
Потом одна бабушка сказала:
– Я третий день на дачу езжу. Этот шофёр, наверное, всё на магнитофон записал. Каждый день одно и то же говорит.
Все сразу заулыбались. Кто-то кому-то отдавил ногу и попросил прощения, а ему весело ответили:
– Ничего страшного, у вас и вес-то бараний.
Никто больше ни на кого не обижался и не ругался, хотя на остановках качало по-прежнему.