Отложив научные занятия, Маркс был вынужден искать заработок. В течение многих лет он как поденщик, не разгибая спины, трудился над статьями для американской газеты «Нью-Йорк дейли трибюн» (две статьи еженедельно!). Но и этот скромный заработок был нерегулярным, так как редактор печатал далеко не все статьи и часто бессовестно урезал и без того скромные гонорары. Маркс имел поэтому все основания сетовать, что газетная работа кормит его хуже, чем любого начинающего стрококопателя.
Лишь урывками он мог заниматься наукой, мечтая как о недостижимом счастье посвятить ей хотя бы целиком несколько месяцев.
Шли годы, но нужда продолжала преследовать Маркса и его семью. В 1861 году Маркс потерял свою работу в газете – главный источник заработка. Иногда Маркс неделями не выходил на улицу, так как одежда была заложена в ломбард. Оставляя в стороне экономические расчеты для «Капитала», он составлял бесконечные расчеты долгов – булочнику, мяснику, домовладельцу… «Грозный» глава I Интернационала вынужден был частенько прятаться от преследования кредиторов, которые представлялись ему чудовищами.
Порой казалось, что положение уже безвыходное. И даже Маркс при всей своей душевной стойкости, удивительной способности юмористически оценивать самые печальные ситуации, который разыгрывал у себя дома «молчаливого стоика, чтобы уравновесить бурные взрывы с другой стороны» (то есть со стороны жены), даже он временами терял терпение. «Словом, дьявол сорвался с цепи», – с горечью восклицал он, описывая несчастья, обрушившиеся на его семью: нищету, долги, болезнь жены, его собственное нездоровье. «Этому поджариванию на медленном огне, – сжигающему голову и сердце, поглощающему сверх того драгоценное время… должен быть положен конец!»
Конца, однако, не было видно.
Маркса, нежного, любящего отца, особенно удручало, что нищета болезненно сказывается на его дочерях: иногда им не в чем было идти в школу. «Жена говорит мне каждый день, – сообщает Маркс Энгельсу в 1862 году, – что лучше бы ей с детьми лежать в могиле, и я, право, не могу осуждать ее за это, ибо унижения, мучения и страхи, которые нам приходится переносить в этом положении, в самом деле не поддаются описанию».
Было бы несправедливо, однако, рисовать весь лондонский период жизни Маркса одной черной краской. Маркс умел не только стоически переносить жизненные невзгоды, но и от всей души предаваться веселью, когда к этому представлялся хоть малейший случай. В кругу семьи и друзей он меньше всего походил на угрюмого, мрачного и желчного «метателя молний», которым его часто изображали буржуазные авторы.