Серж жил этой жизнью уже третий месяц, постепенно привыкая к ней, превращаясь из наивного полного розового домашнего романтизма юноши в матерого ветерана, не боящегося стрельбы и крови, презирающего смерть и цинично смотрящего на окружающий мир. За его спиной уже были три недели, проведенные на передовой и два выхода в джунгли на дальнее патрулирование заросших тропическим лесом и потому практически никак не охраняемых границ Катанги. Он научился по-солдатски, не закусывая и не морщась глотать стаканами местное самодельное пойло, а свою девственность вместе с мечтами о первой настоящей любви оставил на широкой кровати в дешевом номере «Леопольда II» грудастой проститутке Кармен, отличавшейся неуемной жадностью к деньгам и вырванным по племенному обычаю клитором. Чтобы сказала бедная старая мама, если бы видела в кого, а точнее во что постепенно превращается ее сын? Но мама ничего не могла ему сказать, к тому времени уже больше года прошло с тех пор, как она окончательно упокоилась на тихом кладбище маленького городка затерянного на юге Франции, за одной оградой с ранее умершим мужем, политическим беженцем из Советского Союза с непривычным для французского уха именем Петр. Именно после ее смерти лишенный всяких средств к существованию Сергей и клюнул на объявление о наборе молодых спортивных мужчин для опасной и связанной с приключениями работы в Центральной Африке, военная подготовка и опыт службы в армии, как водится, приветствовались. От объявления веяло романтикой дальних странствий, экзотическими странами, шальными деньгами и умопомрачительными красотками. Как было не соблазниться всем этим только начинающему жить юноше, вдруг оставшемуся к тому же без гроша в кармане в стране, где в отличие от Советского Союза, чтобы жить, надо было постоянно платить за жилье, еду и одежду. Он не очень помнил, как со всем этим обстояло на его далекой родине, слишком мал был, когда родителей вынудили бежать на Запад, но по рассказам отца уяснил для себя, что в той загадочной стране жили вовсе не по простым и ясным законам мира чистогана, а по каким-то совершенно другим.
Замечтавшийся на ходу Серж едва не ткнулся, не успев с разгона затормозить, лицом в широкую покрытую влажными разводами пота спину неожиданно замершего посреди тропы жандарма, размеренно топавшего до этого перед ним. Он уже открыл было рот, чтобы высказать ротозею, вдруг надумавшему остановиться посчитать ворон, все, что он о нем думает, но вовремя осознал, что стоит чутко вслушиваясь в звуки тропического леса, вся растянувшаяся цепочкой основная группа.