Если он платит шлюхе за секс, он свинья. Если он не может найти то, что хочет, или то, что ему нужно, у женщины, которая не просит за это денег, он свинья.
Конечно, я ничего об этом не знаю, ведь у меня никогда не было секса с мужчиной, который потом за это не заплатит. Возможно, весь секс каким-то образом оплачивается. Думаю, это так. Сначала мужчина ведет женщину на ужин, приглашает ее выпить, говорит ей, что она прекрасна, платит ее отцу за организацию их свадьбы… вот она, цена за секс. Облачена в традиции и обычаи, но результат все тот же: доминирование мужчины над женщиной — проституция
Я этого не хочу. Не я выбирала такую жизнь. Я делаю то, что должна, чтобы выжить. Либо так, либо голод.
Эти оправдания я повторяю себе снова и снова, пока Абдул приближается ко мне в своей обычной помятой униформе с отполированными медалями, автомат висит свободно, ботинки блестят.
Ненавижу Абдула. У него жестокие глаза. Грубые сильные пальцы, опускающие мою блузку или задирающие юбку. Дыхание воняет чесноком, а от немытого тела несет мужским потом и слабым мускусом. Живот нависает над молнией штанов, когда он раздевается, стоя передо мной на коленях. Рот изогнут в жестокую улыбку, будто он знает какой-то восхищающий его секрет.
Клиенты бывают разные. Есть те, кто передают мне деньги, прежде чем начать. Когда я прячу деньги под одеялом, они отводят глаза. Есть те, кто, одеваясь после всего, ищут деньги в карманах и уходят, не посмотрев мне в глаза. Они из тех, кто немного стыдиться того, что делают со мной.
А еще есть такие, как Абдул. Он не теряет времени даром. Лапает меня под рубашкой, стягивает ее вниз, пока грудь не подпрыгивает на свободе, а затем шарит под юбкой, задирая ее, чтобы увидеть меня. Он секунду смотрит на меня со злой голодной усмешкой на губах, а потом пихает в меня свой толстый короткий член. На то, чтобы закончить, у него, к счастью, уходит всего пара минут. Он поднимается на ноги, поправляет штаны и затягивает ремень. Все это время он не отводит от меня темного плотоядного взгляда. А потом, после мгновения триумфального молчания он лезет в карман и достает пачку денег. Никогда не трудится пересчитать их. Он всегда заранее убеждается в том, что в его кармане лежит правильная сумма денег, и в этом есть единственная цель: чтобы он смог бросить эти грязные деньги на мою обнаженную грудь.
Он делает это постоянно. Делает для того, чтобы показать свою власть надо мной, чтобы унизить меня.
Я играю в свою собственную игру. Он ожидает, что я поползу пересчитывать их, но я этого не делаю. Неподвижно жду, пока он уйдет. Не прикрываюсь. Не смахиваю засаленные купюры в сторону, не складываю или не считаю их. Оставляю их на месте, не в силах выдержать его взгляд: пусть смотрит, пусть чувствует свою силу. Когда он уходит, я собираю деньги, складываю их с остальной частью своего заработка и иду мыться, спрятав все в шкаф.