Гоню эти слова. Никаких «нас» нет.
И тут в голове появляется идея. Масджид. Он один из самых странных и пугающих клиентов. Говорит мало, появляется время от времени. Не знаю, чем он занимается, но знаю, что он опасен и что шутить с ним не стоит. А еще я знаю, что проблемы политики и государства его не устраивают. Думаю, он кто-то вроде преступника. Может, контрабандист. Да это и не важно. Важно лишь то, что я верю: с нужным стимулом он без вопросов избавится от тела. Хитрость в том, чтобы Масджид забрал тело и не увидел Хантера.
Когда Масджид впервые пришел ко мне ради удовольствий, он дал мне номер пейджера, чтобы я связывалась с ним и говорила, когда доступна. Я использую телефон из магазина, что недалеко от моего дома, ввожу код, который он мне дал, и возвращаюсь домой.
Хантер ждет, как всегда мужественный. Я не знаю, как он выносит скуку. У меня нет времени или желания для развлечений. Выживание — единственная составляющая моего дня. Напоминаю себе найти для него какое-то занятие на те нередкие моменты, когда меня нет.
Я сажусь рядом и раздумываю над тем, как бы объяснить ему мой план.
— Тебе нужно подвинуться, — говорю я. — У меня есть план, но тебя не должны увидеть.
— Куда? — спрашивает он. Мы говорим на арабском, и он знает мой язык достаточно для того, чтобы понять меня.
Указываю на стену, то есть, на соседнюю мечеть. Его взгляд каменеет, темнеет.
Знаю, почему он зол, и ничего не могу с этим поделать.
— Здесь есть отдельная комната, — говорю я. — Я помогу тебе.
Встаю и протягиваю ему руку. Он смотрит на меня в течении нескольких вдохов, а потом берет меня за руку, опирается о стену и рывком встает на здоровую ногу. Хантер использует мою руку только для того, чтобы держать равновесие. Когда он готов, я подставляю ему свое плечо, помогаю пройти к дверному проему и осматриваюсь. Никого не вижу — можем двигаться. Хантер осознает опасность и идет так быстро, как только может, — использует свою больную ногу больше, чем должен бы. Он так крепко сжал зубы, что я могу слышать их скрип. Пот льется по его лицу, все его тело дрожит, но кроме резкого дыхания от него не доносится ни звука.
Внутри мечети темно — она освещена только полоской света из дверного проема, и здесь прохладно по сравнению с палящей жарой снаружи. Внутреннее убранство почернело, где-то осыпалось. Луч света падает в угол, освещая тонкий запачканный матрас в бело-голубую полоску — здесь я работаю. Вдоль стен по обе стороны выстроились толстые белые свечи — свет для ночных клиентов. Коробка презервативов, кувшин с водой и больше ничего. Хантер останавливается и опускает взгляд на матрас. Его лицо в тени, поэтому я не могу разглядеть выражение его лица, но исходящую от него досаду почувствовать могу.