Однако Хантер колеблется. Он касается губами моего лба, делая так, чтобы мое лицо отстранилось от его руки, поэтому я вынуждена посмотреть на него.
— Не стыдись, — говорит он на ломаном арабском. — Ты хочешь этого? Я сделаю так, чтобы тебе было хорошо, если ты меня хочешь.
Он путается в словах, но я понимаю, что Хантер имеет в виду. Я целую его, взываю к храбрости и смотр ему в глаза.
— Коснись меня, — говорю я на его языке. — Я боюсь, но хочу.
Уверена, я изломала его язык так же, как он изломал мой, но мне плевать до тех пор, пока он понимает то, что я хочу сказать.
Он целует меня, поначалу нежно, сладко, целомудренно, а потом с нарастающим жаром. Я поддаюсь похоти, прекращаю с ней бороться и целую Хантера в ответ со всей бушующей во мне нуждой. Я целую его жестко, обхватив рукой его шею, чтобы он не мог прервать поцелуй, притягиваю ближе, пробую его язык и зубы. Мои ноги широко раздвинуты, пятки слегка сведены, поэтому колени лежат на полу.
Он принимает это за приглашение, и его палец скользит вверх и вниз по моей женственности с легким давлением. Там внизу я чувствую тепло и жар, будто в ожидании, пока он наполнит меня. Я беспокоюсь о том, что он почувствует влагу и подумает, что это грязно, и почти сжимаю бедра… почти.
Он скользит в меня пальцами, и я слышу, как у Хантера перехватывает дыхание. Усилием воли открываю глаза, чтобы иметь возможность видеть это отвращение на его лице, но вместо этого вижу лишь желание, удовольствие, удовлетворенную улыбку и заботу в глазах.
Потом происходит что-то дикое, волшебное и ужасное. Он сгибает палец и затрагивает маленький участок чувствительной плоти моей женственности, и когда кончик его пальца касается меня там, моя вселенная взрывается. Слышу, как меня покидает громкий и позорно распутный стон.
Я думала, что меня раньше пугал жар и желание, но в ту же секунду, когда его палец касается моего клитора, поток огня и влаги поражает меня, душит. Щеки горят от стыда. Я могла почувствовать свой запах, запах своего желания, и я знаю, что он тоже может. Наверняка этот запах превратит его желание в пепел, его лицо сморщится в неудовольствии. Это уж точно. Я наблюдаю за его лицом, но вижу лишь горящие голубые глаза, в которых нет ничего, кроме заботы обо мне и такой интенсивной нужды, что у меня перехватывает дыхание.
Ему это нравится. Его ноздри раздуваются, он глубоко вдыхает, втягивая мой запах. Хантер опускает голову в ложбинку между грудей, и мышцы его груди напрягаются. Его палец снова обводит мой клитор так же медленно, как скользят пустынные пески. Звуки выдают мое удовольствие — длинные высокие всхлипы, и тело выгибается, отрываясь от пола, а сердцевину пронзают вспышки удовольствия.