— Напрасно ты так плохо думаешь о покойном отце, сынок! Сдается мне, что он был умным и достойным человеком. Пошли со мной, я тебе по пути все объясню.
Вот идут они, видят: муравейник на обочине под миррой.
— Посмотри, сынок, — говорит священник, — как один муравей легко тащит на себе другого. А ты сможешь меня поднять и унести?
С этими словами священник лег на землю, словно бы умер.
Как юноша ни пыжился, как ни тужился — никак от земли его оторвать не может. А тот открыл глаза и говорит:
— Теперь ты понял, что имел в виду отец, завещая тебе быть сильным, как муравей?
Смутился юноша, потупился.
— Не печалься, сын мой Вижу, раскаялся ты, осознал вину.
Пошли они дальше. Приходят к священнику домой. Его жена стала им обед готовить, пошла в кладовую. А священник гостя локтем в бок толкает.
— Пойди, — говорит, — помоги ей чан с медом поднять да ущипни побольней. Не робей, делай, как я велю!
Гость пошел в кладовую и сделал все так, как велел хозяин: ущипнул хозяйку пониже спины, она и взвизгнула с перепугу. На крик муж прибежал.
— В чем дело? — строго так спрашивает.
— Да вот, — тотчас нашлась женщина, — просила гостя чан с медом поднять, а он его чуть было не уронил. А ведь я мед на престольный праздник берегла!
Наелся гость, напился, спать завалился. Наутро вышел хозяин его до дороги проводить и говорит:
— Слышал, как жена складно соврала? И глазом не моргнула. А все потому, что не хотела, чтобы в доме ссора разгорелась. Вот и тебе такая смекалка не помешала бы! Ступай теперь домой, да не забудь по дороге приглядеться к саранче. Тварь эта пожирает все без разбору, потому столь живуча и вынослива. Ел бы и ты сырое, пареное да жареное — тоже был бы силен и здоров. А теперь главное: как придешь домой, возьми колун и разруби табурет. Сдается мне, подарок сей с секретом! Ну, ступай с богом!
Юноша повеселел, поблагодарил священника и пошел домой. Как пришел — первым делом схватил колун и расколол пополам колченогий табурет. А оттуда золото посыпалось — триста уокетов![51]
С тех пор старший сын прочно обосновался в отцовском доме и счастливо прожил до глубокой старости. А когда на склоне лет рассказывал эту историю внукам, завершал ее такими словами:
— Как ни хорош чужой совет, все лучше чтить отцовский завет!