>. Но ведь и солнечный Аполлон не так благ, как это принято считать.
Если бы мы ограничились характеристиками Аполлоническо-го Начала как солнечного и прекрасного, если бы Аполлон оставался только «богом всех сил, творящих образами», богом, несущим с собой принцип индивидуации, principium individuationis, мы оказались бы неправы. Достаточно вспомнить, что он сделал с Марсием, который дерзнул вступить с ним в музыкальное состязание, чтобы понять, насколько не простым является Аполлони-ческое Начало. Вот что писал о нем Гомер:
Так вопиял он, моляся; и внял Аполлон сребролукий:
Быстро с Олимпа вершин устремился, пышущий гневом,
Лук за плечами неся и колчан, отовсюду закрытый;
Громко крылатые стрелы, биясь за плечами, звучали
В шествии гневного бога: он шествовал, ночи подобный.
Сев наконец пред судами, пернатую быструю мечет;
Звон поразительный издал серебряный лук стреловержца.
В самом начале на месков напал он и псов празднобродных;
После постиг и народ, смертоносными прыща стрелами;
Частые трупов костры непрестанно пылали по стану.
Девять дней на воинство божие стрелы летали...>52
В этом отрывке гомеровской «Илиады» Аполлон предстаёт как гневный и воинственный бог, бог «ночи подобный». Солнечный бог, как и олицетворяемое им светило, мог нести гибель, но мог и исцелять. Как прорицатель, Аполлон наделял пророческим даром других; дети Аполлона — Бранх (по одной из версий был не сыном, а возлюбленным Аполлона), Мопс, Идмон — получили свои способности от «водителя судьбы», своего божественного отца. Аполлон довольно мстительный бог — после того, как Кассандра, наделённая им даром прорицания, отвергла любовь Аполлона, он сделал так, что люди перестали верить её пророчествам. Следует отметить, что ухаживания Аполлона бывали часто отвергнуты и богинями и смертными женщинами. Отсюда его в целом отрицательное отношение к женскому началу. Независимый нрав — аполлоническая черта (столь разгневавшая однажды Зевса, что он заставил Аполлона принять облик смертных и служить людям).
Амбивалентность аполлоновских черт подчеркивается тем, что на архаическом этапе этого бога отличал зооморфный элемент: Аполлон отождествлялся с лебедем, вороном, бараном,
52
Гомер. Илиада. Одиссея. М.: Художественная литература, 1967. С. 24.
мышью (эпитет Сминфей, т. е. «мышиный»), волком (эпитет Ликейский, «волчий»). На более позднем этапе архаики Аполлон становится демоном убийства и смерти, ему приносятся человеческие жертвоприношения. Греческим аналогом имени Аполлон является Аполлион, «Губитель» (у Иоанна фигурирующий как Аваддона, «Ангел Бездны»), являющий губительноразрушительную ипостась солнечного бога. Известно, что в сирийском манускрипте Откровения (VI в.) вместо Аполлиона значится уже имя Аполлон. Тем не менее, одновременно этот бог считался целителем и освободителем от бед; он получает прозвища: Эпикурий («попечитель»), Апотропей («отвратитель»), Простат («заступник»), Алексикакос («отвратитель зла») и др. Воистину, Аполлоническое Начало возникает из сумрака диони-сизма, как Логос — из Мифоса.