Аристотель и Данте открывают тайны вселенной (Саэнс) - страница 21

Он уже был посредине улицы, когда я понял, что происходит и побежал за ним.

— Прекратите! Вы что творите! Отдайте мне ружьё!

— Да черта с два.

— Это противозаконно, — сказал Данте. Он был взбешен.

— А как насчет второй поправки? — ответил парень с ружьем.

— Ага, вторая поправка, — сказал второй парень и только крепче сжал своё ружье.

— Вторая поправка не касается пневматического оружия, придурки. И кстати, запрещено использовать оружие в черте города.

— И что ты сделаешь, ты, кусок дерьма?

— Я собираюсь вас остановить, — ответил Данте.

— Как?

— Я просто надиру ваши тощие задницы, — вмешался я. Я испугался, что эти парни могут обидеть Данте. Я сказал то, что должен был сказать в такой ситуации. Эти парни были тупые и подлые. А я знаю, на что способны такие парни. А Данте был недостаточно готов к драке. Но я был во все оружие и совсем не против преподать урок парочке наглецов.

Мы стояли и смотрели друг на друга в упор. Я не знал, что Данте может предпринять в данной ситуации.

Один из парней направил своё ружье прямо на меня.

— На твоем месте я бы этого не делал, — сказал я и одним движением выбил оружие из его рук. Это произошло так быстро, что он не успел ничего понять. Первое правило драки, которое я уяснил, это двигайся быстро, разоружи соперника внезапно. Это всегда срабатывает. И теперь его ружье было у меня в руках.

— Тебе повезло, что я не затолкал тебе его в одно место, — сказал я и отбросил ружье в сторону.

Мне даже не пришлось говорить им, чтобы они убирались ко всем чертям. Они уже удирали, бормоча ругательства себе под нос.

Данте и я посмотрели друг на друга.

— Я не знал, что ты любишь драться, — сказал Данте.

— А я и не люблю, — ответил я. — Не очень люблю.

— Нет, — сказал Данте, — ты любишь подраться.

— Возможно, ты прав. А я не знал, что ты пацифист.

— Вовсе нет. Просто я думаю, что нужна веская причина, чтобы убивать птиц. А ты, кстати, тоже не прочь выругаться.

— Ага, только давай не будем говорить об этом твоей маме.

— Твоей мы тоже не скажем.

Я посмотрел на него и сказал:

— У меня есть теория, почему мамы такие строгие.

— Потому что они нас любят, Ари, — ответил Данте.

— Это тоже верно. Но главное это то, что они хотят, чтобы мы всегда оставались детьми.

— Ага, я думаю, моя мама была бы просто счастлива, если я останусь подростком навсегда.

Данте посмотрел на лежащую на земле мертвую птицу. Еще пару минут назад в его глазах была ненависть, а теперь он выглядел так, словно сейчас расплачется.

— Я никогда не видел тебя таким взбешенным, — сказал я.

— Я тоже, — ответил он.