В очень редких случаях у меня не было времени сказать что субличности, потому что она заставляла клиента просто сбегать из моего кабинета. Хотя это очень обескураживает (особенно когда это происходит в первый раз), если терапевту удалось создать достаточно доверительные отношения и хороший контакт с Самостью клиента, клиент вернется и что-то можно будет поправить. Опасность возникает, когда у терапевта слабая связь с остальной внутренней системой, или если части личности самого терапевта ушли в какую-то крайность и спровоцировали субличности клиента. В таком случае у клиента может возникнуть общее ощущение безнадежности или предательства, что может привести к тяжким последствиям. Терапевт, руководствующийся собственной Самостью, должен постараться сам связаться с клиентом, чем раньше тем лучше, и возобновить диалог с этой субличностью.
Часто такие эпизоды провоцируют страх саморазрушающего или суицидального поведения как у терапевта, так и у клиента, особенно если верховодящая в данный момент часть личности намекает на такое поведение или угрожает им. Как я упоминал в главе 4, пожарные используют явно саморазрушительное поведение (булимию, самоповреждение, алкоголь или наркотики, экстремальные формы сексуального поведения или воровство), чтобы спустить накопившееся напряжение и избежать боли. В некотором смысле такое повеление можно трактовать как самозащитное: ведь они пытаются скорее защитить, чем разрушить внутреннюю систему. Попытки неэффективны, поскольку помимо очевидных тяжелых физических последствий для клиента они приводят в действие другие субличности, нападающих на клиента за деструктивное поведение, что приводит к нарастанию внутренней поляризации.
Следовательно, если терапевт способен увидеть такое поведение именно с такой точки зрения и может продолжать руководствоваться Самостью несмотря на эти угрозы, клиенту будут не так страшны субличности, использующие их как аргумент, и ему будет легче от них дифференцировать. Это не значит, что терапевт и пациент должны игнорировать иди преуменьшать значимость такого поведения. Напротив, их можно обсуждать как индикаторы дистресса и использовать как новую возможность выяснить, над чем в точности нужно поработать.
Такое поведение Пожарных также может учащаться, сознательно или непроизвольно, когда прежде находившаяся в изгнании часть личности становится более доступной. Терапевт может спросить у Пожарных, что ими движет. Проявив сочувствие и настойчивость, терапевт чаше всею сможет узнать, какую именно боль и страх скрывают эти части сами или тс части, которые они защищают. Важно помнить. однако, что до тех пор пока не будет выработан новый способ справляться с болью. Пожарным будет трудно справляться со своими автоматическими реакциями. Часто, однако, стоит Пожарному убедиться, что работа безопасна для Изгнанника, стоит снизить его поляризацию с вызывающим стыд Менеджером, и с Пожарным можно начать переговоры, «поторговаться» о том, какие реакции допустимы. Он может согласиться использовать менее опасную и пугающую форму диссоциации, или сбавить интенсивность своих реакций. В целом Пожарным нужна надежда на изменения. Если Самость терапевта или клиента способны дать эту надежду, они становятся намного менее опасными.