В день публичного объявления о похоронах Небесный дар, плача, одиноко облачился в траур и, поддерживаемый Тигром, вышел на пустынную улицу. За ним шли несколько приказчиков с тлеющими ароматными палочками в руках, подпоясанные белыми траурными поясами. Буддийские монахи быстро играли на своих музыкальных инструментах, как бы стараясь поскорее покончить с нудной церемонией. За всем этим наблюдала лишь кучка зевак — мальчишек. Вернувшись домой, Тигр, не спавший уже две ночи, заснул прямо на скамейке, а его жена, Цзи и двое учеников из лавки стали обсуждать, как провести последнюю ночь перед похоронами. Возле гроба плясал огонек свечи. Небесный дар сел рядом; его глаза, уже пересохшие, болели от слез. Сегодня он особенно ясно понял, что деньги — всё, именно на них стоит так называемая культура. Абсолютно все люди — торговцы, в том числе и члены «Юньчэнского общества», все они приспосабливаются, обманывают друг друга, занимаются вымогательством. Он не должен презирать отца за то, что тот был торговцем; напротив, отец был прав и к тому же добр — по крайней мере к нему, Небесному дару. Юноша не презирал никого, только самого себя — за отсутствие способностей, за бессилие, за то, что все время жил за счет отца и совершенно не думал о будущем. Он так молод, а уже пережил две смерти, предъявившие ему высший счет. Небесный дар вспомнил маму: оставляя дедовскую печатку, она завещала ему стать чиновником, а отец перед смертью не сказал ничего, — так кем ему быть? Не все ли равно, если конец один? Юноша не мог больше думать, смерть предъявляла слишком высокий счет. Он мог только сидеть и вглядываться в темноту, чтобы не заснуть. Он видел все прошлое и живого отца, правда очень смутно; потом его голова качнулась чересчур резко, и он проснулся: отец лежит в гробу, а он сидит рядом. Монахи вернулись, чтобы снова читать свои молитвы; он продолжал сидеть, но уже больше не видел ничего.
Похороны тоже прошли очень сиротливо. Отец всю жизнь зарабатывал деньги, а маму хоронили куда пышнее! Небесный дар уже не мог издать ни звука, только шел рядом с Тигром и тихо ронял слезы. Когда их маленькая процессия поравнялась с домом Ди, он заметил, что Вэньшань и Вэньин стоят у ворот, но не подают виду. Если бы Вэньин скрылась, это было бы хоть каким-то проявлением чувств, но она не шевельнулась. Она стояла так же равнодушно, как все остальные зеваки, и, казалось, даже не узнала Небесного дара. Зато он окончательно узнал цену себе: «У тебя не было ничего, кроме отцовских денег. Теперь их нет, а сам ты просто ничто!»