Когда Небесный дар шел в гости с отцом, подобных вещей не было. Отец ходил к родственникам и знакомым, в основном чтобы поесть, и еще но дороге советовался с сыном:
— Ты любишь фрикадельки? Хорошо, я положу тебе побольше. А после обеда куда пойдем? В город или в лавку сушеных фруктов старины Хэя?
У Хэя отец мог вздремнуть, а Небесный дар — вволю полакомиться изюмом и финиками, да еще поиграть с. приказчиками: прятаться у них за прилавком, отгадывать, на что будут похожи кольца дыма, которые они выпускают изо рта, и так далее. Мужчины никогда не задавали ему глупых вопросов. Кроме того, у Хэя была куча детишек. Они отнюдь не всегда сидели дома — особенно те, кто умел ходить, — но уж если сидели, то побыть среди них значило почувствовать себя почти императором. Эти ребята вечно бегали босиком, не знали никаких парадных курточек и обладали богатейшим опытом. Как мальчики, так и девочки одинаково хорошо были осведомлены, что водится во всех речушках и канавах за городом, умели ловить воробьев, стрекоз, раков, лягушек, сверчков… Их лица, шеи и спины блестели от загара и от грязи, которую они никогда не смывали; она сама смывалась потом или, засохнув, отваливалась.
Впервые поиграв с ними, Небесный дар сразу ощутил свое ничтожество и в то же время понял, насколько они симпатичны. Все они нарочно уступали ему и, когда, например, играли в жмурки и ловили его, давали ему лишь пять щелчков вместо полагающихся десяти. Правда, это были полновесные щелчки, но Небесный дар терпел и не плакал, ибо понимал, что щелкали они его честно, а от честных щелчков всегда больно. Они говорили ему, что парадная курточка — это не человеческая одежда: разве в ней побежишь за город ловить воробьев или раков?
Небесный дар не мог ничего возразить и только с ненавистью думал о матери, а когда ссылался на нее, они находили свой ответ: Мать? Так она же не умеет быстро бегать. Только захочет шлепнуть тебя, ты давай деру, и она не догонит! — А если потом есть не даст?
— Ну и не ешь. Еще сама пристанет к тебе с едой. А если не пристанет?
— Стащи какую-нибудь пампушку и набей брюхо! Только слушая все эти разговоры, Небесный дар начинал понимать, как ему стать мужчиной. Когда они возвращались от Хэев, он первым делом спрашивал отца, нельзя ли ему по дороге сиять курточку. Отец не возражал. А дома Небесный дар снимал даже туфли с носками и пробовал ходить босиком. Проверку он начинал с кормилицы, заглядывая на кухню.
— Ты что, пащенок, шлепка захотел?
«Шлепка? — думал Небесный дар. — Я умею бегать». И как ни в чем не бывало мчался в комнату матери, высоко задрав нос в знак полной независимости.