- Мысли я не читаю. - после небольшой паузы подложил гуру - Но то, что я всевидящий - это правда, и то что я скажу тебе - тоже правда. Побег тебе пока не под силу, и одолеть Бхивина ты не сможешь , пока не сможешь... Свое высокое положение в касте он занял неспроста - он не всевидящий как я, но тоже видящий. Он с первого взгляда понял, что всадник ты отменный и дурманящее зелье дал тебе за день до выбранного тобой часа мести и побега. Так что если хочешь бежать - беги, Кали помогает тем кто служит ей. До остальных Кали нет дела. Я не буду тебе мешать.
- А я могу взять с собой свой кинжал? - Не верящий в свое счастье спросил Искандер.
- Ты можешь взять все свои вещи и деньги. Иди в свою келью - Рохан принесет все туда. А бежать советую на сытый желудок, дождись обеда. Ступай Адвик, увидимся, когда ты будешь готов.
Последовав совету гуру плотно отобедав, юноша, беспрепятственно покинул территорию монастыря. Отсидевшись пару часов в ближайшей рощице и скрытно наблюдая за воротами Искандер убедился что никакой погони нет, а затем обогнув монастырь по приличной дуге он двинулся на восток, где по его представлению должно находиться море.
***
Относительно проходимая чаща сменилась непролазными джунглями уже через час пути. Приходилось постоянно менять направление из-за гигантских оплетенных лианами поваленных стволов деревьев и из-за зарослей колючего кустарника - настолько густого, что невозможно было просунуть сквозь его ветви даже руку. Намертво вцепившееся в него облако голодных москитов никак не собиралось оставлять свою жертву, а попытка остановиться и расправиться со своими обидчиками привела к тому, что их количество только возросло. Палящее солнце пустыни, раскаленный песок и бескрайние волны барханов казались сейчас юноше такими родными и ласковыми, что хотелось плакать.
Сумерки в тропических широтах длятся считанные минуты, мгновенно переходя в кромешную тьму. Зная эту особенность, Искандер заранее стал выбирать место для ночлега. По всем параметрам подходило дерево в три обхвата с оплетенным лианами стволом и окруженное колючим кустарником. Пришлось хорошенько поработать кинжалом, прорубая себе проход к дереву. На всякий случай срубил под корень один из кустов и затолкал его в появившуюся брешь. Карабкался по лианам юноша уже в сумерках, а привязывал себя к разлапистой ветви которую выбрал для ночлега уже в темноте. Несмотря на крайнюю усталость заснуть не получалось - казалось тихие днем, ночью джунгли огласились множеством звуков. Визги, уханье, гогот, треск ветвей к которым он привык за время четырехмесячного путешествия, опять стали пугающими. Уснуть, или точнее впасть в тревожную дрему юноше удалось только под утро, когда какофония звуков пошла на спад. Проснулся Искандер когда уже совсем рассвело и разбудила его сильная боль в шее. Пока полусонный парень растирал шею, болью отозвалась щиколотка - и только тогда он обнаружил ползающих по нему муравьев. Стряхивая с себя непрошеных гостей, почувствовал сильный укол под коленкой и тут же в область живота. Возле дерева расположился большой муравейник, и тысячи его обитателей карабкались по стволу вверх. Когда юноша насколько мог быстро спускался с дерева, укусы уже следовали непрерывно. Отыскать куст закрывавший просеку получилось не сразу, а когда нашел, то подвывая от боли бросился наутек через кустарник подальше от своих мучителей. Отчаянный бросок через кусты превратил его халат и шаровары в живописное тряпье. Отбежав от кустов на десяток шагов, парень полностью разделся, стряхнул с горящего от боли тела муравьев, затем тщательно очистил от них одежду. Взяв примерное направление на восток, Искандер превозмогая боль тронулся в путь. Менее суток прошло с момента побега, а его внешний вид уже изменился до неузнаваемости. Сильно опухшие от укусов москитов лицо и руки покрылись грязью и многочисленными ссадинами, также слой грязи покрывал изодранную в хлам одежду, глаза превратились в щелочки и растеряв былой задор, выражали тоску и уныние. Боль притупила чувство голода, но пить хотелось нестерпимо. Юноша уже понимал, что выбраться к людям он сможет только чудом, но упрямство гнало его вперед. Невозможно точно удерживать направление без ориентиров, а учитывая препятствия, идти приходились причудливыми зигзагами, так что это 'вперед' означало больше вбок или даже частично назад.