Янт вгляделся в изображение грудной клетки неймодианца. Он увидел скопление гноя и отек в легком, что, скорее всего, было осложнением термохимического поражения дыхательных путей. Хирург хорошо знал, что медицина — далеко не точная наука, и когда он вскроет полость тела, он, скорее всего, увидит совсем не ту картину, что показал ручной биосканер. Все могло оказаться еще серьезнее.
— Давайте анестезию и на стол его, — распорядился Зан. — Начнем.
Он наденет чистый халат, новые перчатки и маску, возьмет стерильные инструменты. Он снова войдет в операционную и молча возьмется за дело. Потому что забрак делает свое дело даже тогда, когда внутри у него все переломано. Забрак никогда не подает виду, что он глубоко ранен, болен или устал. Он терпит это и гордо идет по жизни, пока в один момент не падает замертво. И тогда ему выносят вердикт «сердечный приступ», и никто не узнает, что так побило его потасканный двойной мотор.
* * *
Дарт Мол, как всякий забрак, очнулся от наркоза вскоре после вмешательства. Он почувствовал боль практически во всем теле, и снова больнее всего было внизу… Так, может, то, что он помнил о неймодианском полевом госпитале, не происходило на самом деле? Был лишь один способ узнать истину: поднять простыню, покрывавшую его тело по грудь, и увидеть свои ноги… либо пустоту.
Забрак сбросил с себя отталкивающую ткань и хрипло взвыл, столкнувшись с действительностью. Его тело занимало меньше половины койки! Ниже ребер его покрывали бинты и пластыри. Ног не было! Ничего ниже пояса не было! Ничто там не могло болеть! Но боль ведь была?…
Мол отказывался верить своим глазам. Он был готов к смерти в любой момент, как истинный воин, но никак не был готов к тому, что будет искалечен и выживет. Медсестра Тайзин, вбежавшая в палату, по долгу службы пыталась утешить пациента словами о том, что у него есть надежда на полноценную жизнь: врач пообещал, что он будет жив, и будет ходить. Но эта новость никак не трогала Мола. Его мир рухнул.
Тайзин умолкла, осознав, что забрак все равно не слышал ее слов сейчас. Едва различимое напряжение мышц его лица выражало боль, которую он, судя по движениям рук, ощущал в отсутствующих ногах, низу живота и половых органах. И когда его рука не находила саднившие части тела, в его взгляде появлялась растерянность и ужас, а на смену им приходила пустая отрешенность. Очевидно, он терялся в реальности. Сестра приняла решение вколоть ему успокоительное.
— Так… входим в гиперпрыжок, — проговорила она, производя инъекцию.
Несмотря на взведенное состояние, Дарт Мол смог заснуть. Падение… Ему снилось то самое падение в шахту реактора, с четким ощущением реальности боли. И последнее, что он видел перед тем, как в глазах потемнело, был его враг, стоявший на краю. Лица не было видно, против света фигура казалась черной. Но это точно был не джедай!