8. Когда положенные обряды были исполнены, родные увели Перилая домой.
Антия очнулась и, поняв, что порошок Евдокса был безвреден, издала стон и залилась слезами. «О снадобье, мне солгавшее, — говорила она, — о снадобье, не позволившее мне желанной дорогой прийти к Габрокому! Я обманута, несчастная, даже в своей жажде смерти. Но и заключенная в гробнице, я сумею довершить дело яда при помощи злого голода. Никто меня здесь не найдет, я не увижу больше солнца и не выйду отсюда». Сказав это, она обрела твердость духа и мужественно стала дожидаться смерти.
Между тем какие-то разбойники, узнав про богатые похороны девушки и про то, что с нею положены дорогие украшения, много золота и серебра, глубокой ночью прокрались к гробнице. Они взломали двери, вошли внутрь и, уже забрав драгоценности, заметили, что девушка жива. Видя и в ней ценную добычу, они поднимают Антию с ложа и решают увести ее с собой. А она, бросившись к ногам разббйников, стала их жалостно молить: «Мужи, кто бы вы ни были, возьмите все эти богатства, унесите все, что здесь лежит, но пощадите меня. Двум я принадлежу богам — богу любви и богу смерти; им и дайте мне служить! Во имя богов, коих чтите вы, не возвращайте ясному дню меня, которая претерпела горести, что должны быть обречены ночи и мраку».
Так она говорила, но слова ее не тронули разбойников. Они заставили Антию покинуть гробницу, повели ее к морю и, посадив на корабль, отплыли в Александрию. Всю дорогу они заботились об Антии и уговаривали ее не отчаиваться. Но девушка, поняв, в какую страшную беду она опять попала, плакала и горько жаловалась. «Снова, — говорила она, — разбойники и плавание по морю, снова я пленница, но теперь стократ тяжелее муки, ибо нет со мной Габрокома. Какая земля меня примет? Каких людей мне суждено повстречать? О, только бы мне не видеть ни Манто, ни Мирида, ни Перилая, ни Киликии! Лишь одного хотела бы я — прийти туда, где буду видеть могилу Габрокома». Так она непрестанно убивалась, отказывалась есть и пить, и разбойники кормили ее насильно.
9. Плыли они довольно долго и лишь спустя много дней прибыли в Александрию. Едва сойдя с корабля, разбойники решили тут же в гавани продать Антию купцам.
Между тем Перилай, узнав об ограблении гробницы и исчезновении тела Антии, был безутешен.
А Габроком неутомимо искал ее и расспрашивал всех, не слышал ли кто о девушке из чужой земли, попавшей в плен к разбойникам. Ему ничего не удалось узнать,[13] и, усталый, он вернулся туда, где остановились люди Гиппотоя. Те приготовили себе ужин и принялись за еду. Один Габроком в печали, бросившись на свое ложе, обливался слезами и не притрагивался к пище. В разгаре попойки старуха, которая присутствовала за ужином, — звали ее Хрисион, — начинает рассказывать. «Послушайте, сыночки, — говорит она, — какие страсти приключились недавно у нас в городе. Перилай, один из первых людей в Киликии (он избран не больше не меньше, как иринархом) пошел однажды на разбойников. Он захватил в плен несколько человек и с ними вместе красивую девочку, которую уговорил стать своей женой. Перилай справил все обряды, а девочка, то ли в припадке безумия, то ли из любви к другому, выпив в спальне яд, умирает. Таков, говорят, был ее конец».