Чувство любви в изображении Ксенофонта резко отлично от обычного плотского «эроса» древних; оно предполагает, во-первых, взаимность любви и, во-вторых, «знает такую степень интенсивности и продолжительности, при которых необладание и разлука представляются обеим сторонам великим, если не величайшим несчастьем; они идут на большой риск, вплоть до того, что ставят на карту свою жизнь, чтобы только обладать друг другом, что в древности бывало разве только в случаях нарушения супружеской верности».[2] Необычайной интенсивности влечение героев романа друг к другу не является преувеличением литературного вымысла, а отражает новый для античного человека, глубокий и сложный мир чувств.
Никогда до появления греческого романа супружеская любовь не раскрывалась столь полно и всесторонне. Особенно ясно это видно при сравнении уже упоминавшейся новеллы Ксенофонта Афинского об Абрадате и Панфее с романом его младшего соименника. При почти полном совпадении сюжетов рассказ об Абрадате и Панфее, подобно мифу, лишен самого главного — психологического обоснования, раскрытия особенностей любовного чувства. Мотивы поведения Панфеи, сохраняющей во время плена верность супругу и соглашающейся умереть вместе с ним, связаны с архаическими представлениями о жене как неотъемлемой собственности мужа. К подобным же выводам приводит сопоставление произведения Ксенофонта Эфесского с комедиями Менандра.
Необычность любви героев подчеркнута фоном, на котором она показана: герои проходят через самые невероятные приключения, попадают в экзотические страны (Египет, Эфиопия). Показательно, что сам автор настойчиво обращает внимание читателя на это обстоятельство: Габроком и Лития считают пережитое ими «необычайными и удивительными приключениями», «повестью, которой никто, пожалуй, не поверит». Разумеется, жена в этом идеальном браке равноправна с мужем и выступает духовно близкой ему подругой и спутницей. В нарисованной Ксенофонтом картине брачных отношений программна каждая деталь: перед глазами читателя встает тот высоким этический идеал, которому надо следовать, такие отношения между супругами, какими они должны быть в противовес реально существующим. Счастливой развязкой романа автор подводит читателя к мысли, что стойкость человека в борьбе за свое счастье способна одолеть все преграды, что истинная любовь (9/10) супругов является надежным оплотом в жизни. Эта центральная мысль с различными ее оттенками раскрывается на примере трех супружеских пар.
Главные герои романа — Габроком и Антия — идеальные супруги. Они соединились по любви, считая брак единственно возможной для себя формой любовной связи. Сила их взаимной привязанности столь велика, что они идут на тяжелые муки и лишения, готовы пожертвовать жизнью, лишь бы только сохранить верность друг другу. Рассказывая о своих главных героях, Ксенофоят полемизировал с популярным в его время тезисом стоической философии о непротивлении судьбе. Смирение перед роком рассматривалось стоиками как добродетель. Естественно, что автор с его верой в силу человеческой личности и не совсем еще утраченным оптимизмом не мог сочувствовать этому стоическому взгляду. Уже самая завязка романа утверждает активность человека. Родители Антии и Габрокома, получив предсказание оракула об ожидающих их детей тяжелых испытаниях — плене, рабстве, скитаниях, — приходят к решению «смягчить, насколько возможно, суровость пророчества и соединить молодых людей браком, словно и это повелел им бог». Точно так же поступают затем и молодые люди: вместо того чтобы покорно ожидать наступления предсказанных бедствий, они — хотя оракул и не требовал их отъезда из Эфеса — покидают родительский дом, тоже для того, чтобы «смягчить этим суровость пророчества». Вся история с оракулом недостаточно убедительно мотивирована (очевидно, в результате сокращения романа), но, как бы то ни было, представители и старшего и младшего поколений пытались, пусть наивно и робко, вступить в борьбу с судьбой. Такое активное отношение к преследующим их несчастьям Габроком и Антия сохраняют на протяжении всего повествования, не отвергая при этом даже столь решительных средств борьбы, как оружие. Полемика со стоической философией этим не ограничивается. В романс есть несколько мест, где принципы стоиков иронически обыгрываются: либо они тут же опровергаются самим ходом повествования, либо вкладываются в уста отрицательных героев и тем самым лишаются всякой убедительности.