— Любовь всегда такая. — Сказала Рубиз. — Ты долгие годы считала, что в этом отношении я совсем повернутая, а сейчас посмотри… ха! Все это время я была права.
— Я все еще считаю тебя повернутой. — Иви обняла подругу. — Именно это мне в тебе и нравится.
Рубиз сжала ее в ответ.
— Я всегда знала, что у тебя мягкая карамельная сердцевина.
— О, Иви, уже время. — Ее мама постучала по часам «Сейко» на своем запястье. — Тебе пора ехать домой. Уже почти пять.
— Черт. Как поздно.
Иви встала, и в это же мгновение Сайлас попрощался с незнакомцами, с которыми, казалось, подружился за столь короткий срок. А потом Хира проводил их до двери и вывел в снежную ночь.
— Позвони, когда будешь дома, — сказал мужчина, притягивая Иви для крепких объятий.
Она обняла его в ответ, мгновенно вспоминая те времена, когда отец всегда поддерживал ее. Все ушибы и синяки в ее детстве, беспокойства о превращении, тревоги молодой женщины, уход из лона семьи в поисках независимости — что продолжается до сих пор. Он далеко не прост в общении. Хира был жестким и порывистым, и порой она думала, что он способен пришибить любого, кто обидит ее — в прямом смысле, а не в виде бравады, которая свойственна всем отцам.
Он всегда любил ее. Он был горой, фундаментом, на котором росла ее независимость.
— Я позвоню тебе, обещаю, — сказала она. — Как только переступлю порог квартиры… и нет, он не останется на день. Знаю, знаю.
Разумеется, она не станет озвучивать, чем они занимались вчера перед самым рассветом. Незачем портить взаимопонимание, достигнутое между ее папаней и бойфрендом. Ее отец, несмотря на свойственное ему иконоборство и любовь к байкам, в глубине души был приверженцем старых порядков, не допускал супружеские измены, уважительно относился к женщинам и считал, что его дочь — слишком большая драгоценность, чтобы кто-то спал с ней.
Отступая назад, она дала Сайласу возможность выказать свое уважение ее отцу. Что он и сделал.
Протянув руку, мужчина сказал:
— В этот раз ты без ножа.
Заворчав, Хира протянул руку и дернул Сайласа на себя, чтобы хлопнуть его по плечу с такой силой, как родитель пытается помочь ребенку срыгнуть. Но Сайлас принял жест и вернул в ответ. А потом они отпустили друг друга.
— Обидишь ее, и ты — не жилец. — Хира подался вперед. — И это не простое запугивание. Я выслежу тебя, а потом медленно и болезненно…
Бинго.
— Папа! Перестань…
Хира пожал плечами.
— Просто вношу ясность. Расстроишь мою дочку, и я прогоню тебя через девять кругов ада. Все просто.
— Будь у меня дочь, я бы чувствовал то же самое, — тихо сказал Сайлас.