— Но потом ты оказываешься рядом, напрягаешься всем телом, сердце разрывается и ты понимаешь, что должен узнать… а потом тебя накрывает облегчение, ведь это всего лишь диванная подушка или скомканное покрывало. Оно только выглядит как раненое, невинно убиенное животное, оказавшееся на пути ужасной траектории и скорости. Поэтому ты наслаждаешься испытанным облегчением, чувством того… что все в порядке. Это был обман зрения и разума, не больше. Все хорошо.
Он замолчал, отводя взгляд.
— Я говорил себе, что происходящее с моим телом — нормально. Что это… не смерть. Я не спал весь день, уставившись в потолок, формируя в мыслях разнообразные «все хорошо», «все нормально»… «Это не то, что убило моего отца».
Его голос стал напряженным, а потом и вовсе пропал.
Заморгав, Иви сжала его ладонь.
— Мне так жаль. Боже… мне очень жаль.
— Мне было стыдно раздеваться у тебя на глазах, — пробормотал он, избегая ее взгляда. — Когда мы занимались любовью, я не хотел, чтобы ты видела, что я из себя представляю. Мне нравилось, как ты смотрела на меня, когда я прикасался к тебе, целовал, был в тебе. В те мгновения я был прежним.
— Перестань говорить о себе в прошедшем времени. Ты еще здесь.
— Нет. — Сайлас провел рукой над животом. — Уже какое-то время я — не я… и я не хочу больше притворяться. Знаешь, они не хотели говорить, что я неизлечимо болен. До сих пор не употребляют это словов моем присутствии, и какое-то время я испытывал чувство раздвоенности. Я не хотел, чтобы использовали этот термин. Но после последнего приступа… ну, предпоследнего… именно тогда они завели разговор о персональной медсестре. И кто-то, не помню, кто это был, может, Хэйверс, обмолвился про хоспис. Тогда я узнал, что всё, конец. Именно это подтолкнуло меня к тебе. Ну, это, и притяжение, которому я был не в силах противиться.
Улыбку Сайласа было невозможно забыть, она навсегда отпечаталась в мозгу. Он был таким же красивым, как в ночь их знакомства, но Иви уже замечала легкие изменения в оттенке его кожи — из-за проблем с печенью. Щеки, казалось, впали еще сильнее. А губы стали тоньше.
Словно осознание болезни отразилось на чертах его лица, добавило ранее незаметный для нее фильтр, когда она считала его здоровым по умолчанию.
— Я заставлю тебя взять мою вену, — услышала Иви свой голос. — И я хочу, чтобы ты вернулся домой при первой возможности. Так мы сможем выходить вместе и…
Сайлас сжал ее руку.
— Ты уверена, что хочешь этого? Мне нравилось то время, когда мы были на равных.
— Я в деле, — ответила Иви. — Как плохо бы ни было, я тебя не оставлю.