— Саша, дружище! Что ж ты ворон считаешь?! — весело позвал его кто-то на интерлинге.
В человеческом месиве жестокой бойни стоял высокий человек в красивых доспехах и золотом шлеме. Теперь он легко узнал Александра Великого.
— Мы снова вместе! — прокричал македонский царь. — Покажем предкам класс фехтования и рукопашного боя?!
Спрыгнув с кормового возвышения, он встал рядом с Александром.
— Ну! — свирепо закричал царь, потрясая мечом. Глаза горели диким первобытным огнем.
И тогда началась страшная резня.
Они стояли на носу быстроходной триеры. Ветер остужал взмыленные после сражения тела и опустошенные души. На них с опаской поглядывали воины — два странных близнеца сражавшихся словно спустившиеся с небес сыновья Марса!
— Этот змееныш Октавиан! — зло проговорил македонский царь.
— Где мы и когда? — спросил Александр.
— Битва при Акциуме. Тридцать первый год до Рождества Христова. Римский триумвир Антоний и египетская царица Клеопатра дают морское сражение другому триумвиру Октавиану. Здесь и сейчас решается будущее всего цивилизованного мира.
Великий царь показал рукой вдаль:
— Флагман Клеопатры.
За армадой сотен боевых кораблей, виднелось сверкающее золотом судно. Он жадно смотрел на корабль, словно надеялся разглядеть египетскую царицу.
— Ей тридцать восемь, но она потрясающе выглядит и… любит его. Как она просила помочь ему! Нет, мужчине не понять, как изумительная женщина может любить такое ничтожество! — царь опустил закопченное лицо.
Триера, наконец, настигла пентеконтеру Октавиана. Раздались крики, возникла беготня по палубе, полетели огненных снаряды — баллисты корректировали стрельбу. С другой стороны, наперерез пентеконтере шел на таран флагман Антония.
Александр Великий повернулся к воинам и, показав мечом на пентеконтеру, прокричал:
— За голову Октавиана — сто талантов золотом!
Над палубой раздались восторженные крики, воины повалили к правому борту, где нависли абордажные мостики. Нетерпеливые бойцы полезли по канатам, чтобы оттуда первыми спрыгнуть на вражеское судно. Головорезы с обеих сторон высматривали самых отчаянных. Одни молча вглядывались в такие же мрачные суровые лица; другие истошно вопили, заводя себя и заглушая животный страх перед жутким действом древнего сражения.
Вдруг раздался громкий хруст ломаемого дерева. Корабль задрожал от мощного удара. С канатов посыпались воины, завязалась горячая схватка. Абордажники хлынули по мостикам. Их встречали длинными копьями, сталкивая в узкий просвет между кораблями. Но солдат Антония, ведомых двумя Александрами, было больше и пентеконтеру Октавиана быстро запрудили сражающиеся воины.