Теперь, когда боль стала более-менее терпимой, я открываю глаза. Но вижу лишь белую пелену.
Боже, что с моим зрением? Оно ведь восстановится?
Я начинаю моргать. А может, я уже обратилась, и глаза подёрнулись той самой белесой поволокой?
Хотя нет. Явно различается какое-то свечение. О, ультрафиолетовые лампы. Я в теплице.
Размытые очертания начинают обретать форму. Что тут делает кровать? Вокруг её изножья и по всему моему телу расползлись лозы и стебли роз.
Под одеялом из зелени я напрягла мышцы и пошевелила конечностями. Руки и ноги ещё слабые и адски болят, но уже излечились.
Осторожно повернула голову. Арик сидит с закрытыми глазами, прислонившись спиной к изголовью. Вокруг него тоже обвились лозы и стебли роз.
Смерть спит, нахмурившись и плотно сцепив губы. На осунувшемся лице проступила золотистая щетина, под глазами залегли тёмные круги. Он выглядит измождённым, как никогда, и будто постарел на несколько лет. Чёрные штаны и тонкий тёмный свитер не скрывают, как сильно он исхудал.
Сколько же он просидел здесь со мной? Учитывая наше прошлое, просто удивительно, что он вот так спокойно находится в окружении растений.
В памяти всплывают обрывки воспоминаний: его успокаивающие слова, забота, рассказы о жизни замка. Он был рядом всё время и постоянно побуждал меня исцелиться. Все растения (и даже деревья) переплелись над кроватью плотным куполом, и Арик предпочёл остаться со мной в этом непролазном зелёном логове.
Я придвинулась теснее, наслаждаясь исходящими от него теплом и силой.
Янтарные глаза приоткрылись. Арик заметил, что я смотрю на него, и растянул губы в улыбке.
— Sievā.
В его завораживающем взгляде заиграли огоньки.
— И ты нормально чувствуешь себя среди всех этих растений? — прохрипела я.
Его улыбка стала шире.
— Я благодарен им. Их присутствие принесло тебе больше пользы, чем моё.
Этого я не знала.
— Как долго я была в отключке?
— Четыре недели.
У меня отвисла челюсть.
— Сколько?
— На тебе было больше десятка укусов, пулевые ранения, ноги были совсем искалечены. Твоему организму было над чем потрудиться.
Припоминаю своё приземление на прямые ноги.
— Я… превращусь?
— Не думаю. Иначе уже бы превратилась.
Арик врать не станет.
Я несколько расслабилась и взмахом руки отодвинула лозы от кровати; и от Арика.
Он как будто тоже расслабился.
— Если бы несколько месяцев назад кто-то сказал, что я буду дремать в окружении лоз Императрицы, я бы назвал его сумасшедшим, — он потянулся к подносу за стаканом воды, помог мне сесть и поднести стакан к губам, — тихонько.
Немного утолив жгучую жажду, я сказала: