И это после всего, что я ему сделала? Бросила… и поехала за Джеком. Как вспомню тот душераздирающий крик…
Проходят часы… дни?.. недели? Всё это время Арик находился рядом. Порой я чувствовала, что он едва сдерживал слёзы. Иногда он со мной разговаривал. Рассказывал о бабушке:
«Твой вид её очень… шокировал. Но она оправится. Как и ты».
Рассказывал о других Арканах:
«Ларк отправила разведчика за своим соколом и моим мечом. На месте крушения не было никаких тел. Как я и подозревал, Фортуна и Солнце выжили».
Как-то я услышала тихое поскуливание, и моей руки коснулся влажный язык.
«У тебя посетитель, — сказал Арик, — твой любимчик».
Циклоп? У него получилось!
«Я, конечно, всегда высоко ценил волков, но никогда не мог подумать, что мы будем обязаны им жизнью».
Снова агония. Мой истошный крик. Я не хочу никого пугать, но и сдерживать его не могу.
— Я должен помочь тебе, — у Арика такой опустошённый голос, будто он и вправду чувствует всю мою боль, — как тебе помочь?
Не думаю, что тут вообще можно что-нибудь сделать.
Поэтому теперь у меня две новых задачи.
Убедиться, что Арик готов убить меня в случае превращения. И добиться обещания, что он жестоко отомстит Императору. Осталось только заговорить.
Арик насторожился:
— Она возвращается.
Приближение шагов.
— Есть… какие-то изменения? — тихий голос бабушки. Слабый и какой-то… невнятный?
Как же это невыносимо — быть к ней так близко и не иметь возможности даже поговорить. Знает ли она, что Хэйвен сгорел? Что её дочь умерла?
— Императрица восстановится, — ответил Арик.
— Сэр…
Пол тоже здесь? Вот уж чьей работе не позавидуешь. Он делает в замке практически всё от готовки до шитья.
— Возможно, начинается превращение, — сказать это вслух достаточно смело с его стороны, — если мы слишком затянем, она может кого-нибудь укусить.
От мысли, что я могу навредить кому-то, становится ещё хуже.
— Убейте меня, — шепнула я, но никто, кажется, не услышал.
— Я ничего делать не буду, — сказал в ответ Арик, — пока… если только она не захочет крови.
Я содрогнулась.
— Оставь Эви со мной, — сказала бабушка, — тебе нельзя находиться с ней в одной постели. Ей всего семнадцать.
— Она тысячелетняя Императрица.
— Я должна о ней заботиться, — настаивает бабушка.
— Ты забываешь, что это мой дом, Тарасова. И здесь я принимаю решения.
Почему же Смерть не скажет ей, что мы были женаты? Объявить об этом Джеку он не постеснялся. Хотя это было ещё до того, как я его отвергла, до того, как разбила ему сердце…